На стороне мертвецов

Митя навалился на дверь плечом — удар, еще удар, удар… Он не знал, что будет делать, когда ворвется внутрь — но хоть что-то! Дверь не шелохнулась. Подоспевшие лоцманы навалились рядом…

Борта драккаров снова окутались дымом. Снаряд врезался в берег, земля под ногами зашлась дрожью, Митя пошатнулся, упираясь ладонями в неприступную дверь. Сверху посыпались комья вывороченной взрывом земли.

Дверь дрогнула. А потом задрожала сама сторожевая башня. На миг показалось, что она даже присела, напружинилась и… ее орудия окутались паром!

— Та-да-да-да! — башня изрыгнула снаряды из всех стволов разом.

Грохот оглушал, грохот выворачивал душу. Как во сне Митя видел облако пара, окутавшее башню на реке… и пылающие «хвосты» снарядов, точно огненными нитями прошивающие пространство между башней и драккаром. Пылающим вихрем снаряды обрушились на драккар, все разом… Столб воды, металла и пламени взметнулся к небесам.

— Да-а-а-а! — надсаживая горло заорал Митя. — Да! Да! Да!

Смотровое окошко над дверью распахнулось.

— Шо вы тут робыте, Дмитрий Аркадьевич, га? — заорал высунувшийся из него Вовчанский. — Посвистели и добре, а зараз геть звидси!

— Вы тут? — глупо спросил Митя. Вовчанский не ответил, только с грохотом захлопнул окошко, но Митя не нуждался в ответе. Только стоял и блаженно улыбался.

— Пишлы звыдси, паныч! — прямо в ухо ему проорал старший лоцман. — Нема з нас тут ниякого толку — ще прибьють ни за що! — они подхватили бабку с двух сторон под руки и побежали к домам и скрывающимися за ними проулками. За ними, пригибаясь, помчался Митя.

Блаженная улыбка не сходила у него с губ. У него получилось! Получилось! Кажется, он спас этот паршивый городишко… Но! Самое главное! Теперь Лаппо-Данилевские не отвертятся! Доказательств достаточно: есть медведь и есть цыган. Цыган знал про готовящееся нападение, иначе бы не хорохорился… но теперь-то он все расскажет! А может, и медведь тоже — если за него Урусов возьмется. Митя усмехнулся про себя. А ведь есть еще паротелега Лаппо-Данилевских, бывшая паротелега Штольцев. Та самая, в которой медведя возили. Все, Алешке с папашей конец! Они за все ответят! За убитых и поднятых Гришку с отцом, за других мертвецов, что отца едва не загрызли, а сам Митя, столько лет успешно уворачивающийся от своей так называемой судьбы и предназначения, вынужден был тех мертвецов упокоить… А еще за каждую пуговицу на уничтоженных сюртуках и жилетах, за них — в особенности! Повешенье! Только повешенье, на меньшее он не согласен!

За спиной взрывалось и грохотало, перелетевший через башню снаряд врезался в землю позади него, но Митя был счастлив! Еще бы убедиться, что с отцом все в порядке… Волна воздуха от взрыва сбила Митю с ног, он прокатился по земле…

— Стережиться, паныч! — заячьим скоком рванув в сторону, заорали лоцманы…

Митя едва успел вскочить на ноги… из проулка сыпанули конники. Идущие походной рысью уланы сомкнутыми рядами скакали к башням — стучали копыта по мостовой, хрипели лошади, звенела сбруя, протяжно пел рожок.

Митя вжался в стену дома, пропуская конный строй. И тут же кинулся вперед, вцепившись крайнему улану в стремя:

— Петр! Шабельский! Вы знаете, где мой отец?

— Митя! Вы что здесь делаете? — перегнувшись с седла, чуть не в самое ухо ему прокричал Петр Шабельский. — Все в порядке с вашим отцом! На вокзал умчался, вместе с Лаппо-Данилевским, уговаривать тамошних подрядчиков големов своих пригнать! Глупая затея — не дадут наверняка. Убытков побоятся — вдруг варяги их глиняных человечков топорами порубят. — он презрительно поморщился. — Этому подлому племени… — пожевал губами, проглатывая явно непристойный эпитет. — Только бы деньги грести.

— Вместе… с Лаппо-Данилевским? — растерянно переспросил Митя.

Дрогнула земля и над крышами низеньких домишек проплыли громадные головы глиняных големов. Големы шагали к реке.

— Надо же — согласились! — недовольно проворчал Шабельский. — Можно подумать, без них бы не справились.

— Поручик! Что вы там застряли! — заорал проезжающий мимо уланский ротмистр. — Быстро в строй! А вы, юноша… — он скользнул по Мите взглядом. — …убирайтесь! Гражданским здесь не место.

— И правда, сидели бы вы дома, Митенька! Пока мы спасаем город. — Шабельский тронул коня шпорой и поскакал догонять строй.

— Между прочим, это я спас ваш город. — пробурчал Митя вслед. — Но кажется… я не против остаться неизвестным героем.

Он огляделся. Лоцманы с мамашей давно пропали из виду, конный полк тоже прошел… и Митя просто зашагал по улицам. За спиной гремел бой, рядом кто-то орал, мельтешили люди, проносились конные курьеры, с грохотом захлопывались ставни — Митя был уверен, что изнутри их закладывают подушками. А он просто шел домой. Свое дело он сделал… и даже убивать никого не пришлось. Он шкодливо ухмыльнулся — он снова проскочил, и снова надул и мару, и ее хозяйку!