На стремнине века. Записки секретаря обкома

В канун 25-й годовщины Октября воины-сталинградцы направили письмо Председателю Государственного Комитета Обороны И. В. Сталину:

«Мы пишем Вам в разгар великого сражения, — говорилось в письме, — под гром несмолкаемой канонады, вой самолетов, в зареве пожарищ на крутом берегу великой русской реки Волги; пишем, чтобы сказать Вам и через Вас всему советскому народу, что дух наш бодр, как никогда, воля тверда, руки наши не устали разить врага...

Сражаясь сегодня под Сталинградом, мы понимаем, что деремся не только за город Сталинград. Под Сталинградом мы защищаем нашу Родину, защищаем все то, что нам дорого, без чего не можем жить...

Посылая это письмо из окопов, мы клянемся Вам, что до последней капли крови, до последнего дыхания, до последнего удара сердца будем отстаивать Сталинград и не допустим врага к Волге».

В числе первых письмо подписали бойцы осажденного дома, названного Домом сержанта Павлова. Гарнизон дома состоял из 12 человек: русские Павлов, Афанасьев, Александров, украинцы Сабгайда и Глущенко, грузины Мосиашвили и Степаношвили, узбек Тургунов, казах Мурзуев, абхазец Сукба, таджик Турдыев, татарин Ромазанов. Проверенная огнем боевая дружба в том гарнизоне олицетворяла собой сплав редкой прочности, торжество национальной политики нашей партии, нерасторжимое единство народов советских социалистических республик. 58 дней и ночей атаковали этот дом фашистские танки и автоматчики с трех сторон, но ни разу не могли даже поколебать единодушную решимость его защитников — стоять насмерть! Они выстояли и победили смерть.

Коммунисты, опытные и молодые, формировали огнестойкие характеры бойцов, противопоставляли бешеному натиску врага, ослепленному безрассудной злобой и жаждой крови, осмысленную тактику с множеством неизвестных дотоле приемов борьбы, будили вулкан боевой творческой энергии, в котором в конце концов расплавились и превратились в прах все замыслы гитлеровских стратегов.

Напряжение всех сил защитников заводского района и центра города не спадало до 22 октября. Прижатые к Волге, обескровленные тяжелыми боями, части 62-й армии держались на узкой полоске земли. Казалось, еще одно усилие врага — и эта полоска будет разрублена и, подобно туго натянутой струне, свернется в запутанные клубки. А это означало бы, что 62-я армия и остатки населения заводской части города обречены на уничтожение. И само собой разумеется, Военный совет, штаб фронта, обком и горком партии делали все, чтобы этого не случилось.

Но вот стало очевидным фактом, что Паулюс, выполняя злую волю Гитлера, утопил в крови ударные силы своей армии и у него нет больше возможности для нового удара прежней мощности. Узкая полоска обороны 62-й армии превратилась в линию высокого напряжения: «Не прикасайся, смерть!» На ней, на этой узкой полоске, закрепились самые боеспособные подразделения бойцов, сплоченных волей коммунистов в единую цепь четкого взаимодействия. И если бы Паулюс нашел резервы, то, как потом показала практика, и новый удар быстро потерял бы свою мощь перед этой линией. Мелкие штурмовые группы, расположенные по ломаной, зубчатой линии обороны в лабиринтах развалин, истребляли захватчиков с флангов, с тыла и фронтально. Тогда эту линию назвали «пилой Чуйкова», которая, по выражению Кузьмы Акимовича Гурова, перепиливала шею Гитлера.

Из докладов и донесений начальника штаба армии Н. И. Крылова, из сводок разведки явствовало, да я и сам это видел, что кризис обороны города миновал. Разумеется, это не значило, что мы должны были успокоиться и оставить 62-ю армию без внимания. Наоборот, образовавшаяся относительная передышка позволила выполнить просьбу Чуйкова подкрепить его армию маршевыми ротами и дополнительными комплектами боеприпасов.

Тем временем войска 64-й и 57-й армий, оборонявшие южные окраины Сталинграда — Бекетовку, Красноармейск и господствующие в этой части приволжские высоты, приступили к укреплению своих позиций, нанося сильные удары по врагу то на одном, то на другом участке. Когда пришла весть о том, что на южном крыле фронта наши войска вышибли немцев из района междуозерья Цаца — Барманцак и заняли важный рубеж для развития последующих наступательных операций, трудно было сдержать вздох облегчения. Захотелось съездить в южную часть города, к Шумилову. Но прежде я должен выполнить задание Военного совета фронта, касающееся организации снабжения фронта.

Дело организации питания и боевого снабжения фронта весьма сложное и кропотливое. Разобраться в нем мне помог начальник тыла фронта генерал Николай Петрович Анисимов. Он отлично знал нашу область, ее продуктовые ресурсы. С помощью партийного актива, местных органов власти мы уточнили наличные запасы и составили строгий график бесперебойного снабжения частей и соединений продуктами. Однако без разрешения Москвы и нарядов начальника тыла Наркомата обороны мы не могли взять ни одной тонны зерна, мяса, овощей и фруктов.