На стремнине века. Записки секретаря обкома

— Вода быстро просачивается и заливает капониры. Даже окопы нельзя вырыть на нужную глубину. Траншеи и блиндажи заливаются водой...

Деревянкин «жаловался» на водянистый грунт, поняв смысл моего вопроса: ведь строительство обороны на островах означает, что защитники города остаются в роли обреченных. Лучше бы не знать этого...

Неужели так и будет? Нет, не должно, немыслимо.

Решаем созвать собрание партийного актива города. Место собрания — Комсомольский садик, время — 17 часов 9 сентября.

В садике многолюдно. Слушаем сообщения с мест по вопросам дальнейшего укрепления обороны города. Вместо протокольной записи складываем в папку письменную информацию секретарей райкомов и парторгов. Я обратил внимание на состояние здоровья первого секретаря Ерманского райкома партии Клавдии Степановны Денисовой — она выглядит изнуренной, лицо болезненное, желто-зеленое. Да, Ерманскому району досталось много страданий. От тысячи прекрасных домов остались пепелища. Много убитых, раненых, пропавших без вести, заживо похороненных под руинами. Достаточно сказать, что только за первые три дня бомбежки (с 23 по 25 августа) медико-санитарные взводы вынесли из горящих госпиталей и переправили через Волгу 1800 тяжело раненных бойцов и командиров, спасли тысячи ребят, потерявших родителей. Спасательные отряды, созданные райкомом партии, разобрали сотни завалов. Оставшихся в живых надо укрыть от воздушных налетов, женщин и детей отправить в Заволжье, накормить и одеть, и в то же время уцелевшие предприятия, особенно дающие фронтовую продукцию, должны работать. Надо возводить баррикады, направлять людей на строительство оборонительных рубежей, словом и делом приходить на помощь каждому человеку. И душой всего этого оставалась Клавдия Степановна Денисова. Где только она черпает силы, чтобы в эти дни тяжелых испытаний сохранить самообладание, сутками не спать, буквально во всем показывая личный пример. «Но, кажется, и ее надломило», — подумал я, ожидая, что она пожалуется на здоровье. После актива я было собрался сказать ей прямо, что трудно женщине возглавлять сейчас такой район. Но Клавдия Степановна заговорила со мной о насущных делах, и я не посмел обидеть ее.

Неожиданно позвонили из штаба 272-го полка 10-й стрелковой дивизии войск НКВД и сообщили, что в Комсомольский садик перемещаются боевые позиции.

Действительно, обстановка осложнилась. Вокруг артиллеристы разместили штабеля боеприпасов, где-то невдалеке установили орудие. Бойцы 272-го полка уже заняли оборону в 100 — 150 метрах от КП. В общем, прижали нас со всех сторон. Советуюсь с Зименковым, Пигалевым, Пиксиным и Ворониным. Решили, что настала пора переезжать на новое КП.

Областной военный комиссар Е. Г. Куксов доложил Комитету обороны о состоянии мобилизационных ресурсов Сталинграда. Свыше 61 тысячи военнообязанных в возрасте до 50 лет выведены из зоны боевых действий, 53 тысячи человек переданы воинским частям для доукомплектования. На 7 сентября эвакуированы 33 715 квалифицированных рабочих и 4853 подростка. Все они отправлены в тылы страны на оборонные заводы.

Вечером, когда уже совсем стемнело, в Комсомольский садик, как обычно, пришли многие руководители районов, города и области. В темном небе один за другим пролетали самолеты-разведчики. Потом появился самолет-«бакенщик», расставлявший в задымленном небе осветительные ракеты. В садике стало светло, и большинство присутствующих поспешило в тень больших деревьев.

Со двора школы, что рядом с нашим КП, поднялась первая, а затем вторая разноцветные ракеты. Описав дугу, они упали в Комсомольском садике вблизи нашего КП. Комендант поднял своих бойцов: «Взять «сигнальщика» живьем». Но, как видно, сигнальщик знал этот район не хуже коменданта и успел скрыться.

Тотчас же из группы самолетов, направлявшихся бомбить Центральную переправу на Волге, отделились два и, сделав круг над Комсомольским садиком, сбросили бомбы, которые упали рядом, не причинив, к счастью, никому вреда.

Заседание городского Комитета обороны закончилось около трех часов ночи. Когда же, наконец, стали расходиться, раздался взволнованный голос:

— Немцы подошли к Комсомольскому садику!

Мигом схватив автоматы и гранаты, мы выскочили в садик. Разбившись на группы, прочесали сквер, но никого не обнаружили. Как выяснилось позже, к КП пробралась вражеская разведка. Обстреляв Комсомольский садик, фашисты ушли.

Оценив сложившуюся обстановку, мы решили не медлить и начали перебираться на запасной КП у Соляной пристани. Собрав пожитки, мы двумя группами отправились к берегу Волги, нашли отведенную для нас штольню. Это, конечно, не то, что было построено метростроевцами в Комсомольском садике. Но кое-как разместились и, усталые, уснули под монотонное журчание ручейка.

Утром 10 сентября я проснулся на новом месте от страшной бомбежки. Грохот стоял такой, словно бомбы рвутся рядом, а Зименков и Воронин спят как ни в чем не бывало. Видимо, тяжко измотались. Зажег спичку. Не горит: духота, влажность. Восьмой час, пора вставать.