На ступенях (СИ)

— Да, неудачный пример я привела. Мне надо было сразу догадаться, как ты на него отреагируешь. Ну, хорошо, вот тебе ещё примерчик того, что мне прилетело из античной жизни. Я давно, ещё с института, ставлю будильник на четверть часа раньше, чем мне на самом деле нужно, и это только для того, чтобы постоять с чашкой чая у окна и тупо поглазеть на деревья во дворе. При этом я ни о чём не вспоминаю, ничего не планирую, просто смотрю. Ерунда, казалось бы, но если я по каким-то причинам пропущу этот утренний ритуал, день проходит скомкано, и я устаю от него сильнее, чем обычно.

— Замечал я за тобой эти ранние бдения у окна, но не подозревал, что они носят ритуальный характер.

— Если бы ты ещё знал происхождение этого ритуала! Он стихийно возник на «золотой» ступени, а на следующей, «пепельной», я уже сознательно ввела в него медитативные приёмы. Грамотное использование психотехник на «пепельной» ступени не удивительно — нас там отменно на это выдрессировали. С «золотой» ступенью я не сразу, но тоже разобралась, и чтобы не развивать тему, сразу озвучу вывод. Раннее утро было единственным временем, когда я воспринимала реальность адекватно, без эйфории... нет, даже так: когда реальность оставалась доступной для меня. Видимо, уже на завтраке нам нечто эдакое подмешивали в еду, после чего окружающая действительность становилась декорациями к лёгкой и весёлой пьеске.

— Получается, содержанием «золотой» ступени было безбашенное веселье? И что, по твоему мнению, это давало в деле перековки живых людей в биороботов?

— Что самое удивительное, я помню «золотой» период как сплошное безделье, но на самом деле тогда шло такое интенсивное обучение, что просто не понятно, как мы всё это выдерживали, да ещё умудрялись при этом без устали веселиться. Нет, без наркоты там явно не обошлось. Но как же быть с тем, что потом должен был возникнуть синдром отмены, ломка и всё такое? Впрочем, там медицина такая была, что нам и не снилось. А какие лекарства, Вадик! Серьёзные раны полностью затягивались за пару дней, и, заметь, не оставляя после себя намёка на шрамы. Про ушибы и ссадины говорить не приходится, всё заживало как на собаках. Ох, как меня однажды измолотил мой спарринг-партнёр! Вместо лица — бесформенное месиво, всё тело в огромных кровоподтёках, к тому же сотрясение мозга было, видимо, нешуточное. И ничего, за пару-тройку дней подлатали, и я смогла продолжить занятия. Ну и разозлил же меня тогда мой спарринг! О том, как я отыгралась на нём во время следующего боя, рассказывать не буду, а то ещё начнёшь меня бояться.

— Уже начал. Но всё же, что там насчёт обучения на весёлой «золотой» ступени?

— Догадываюсь, какая именно специфика тебя больше всего интересует, тем не менее, этот пикантный момент я обойду. — Лида лукаво улыбнулась. — Как шутил кто-то когда-то, пусть потом сюрприз будет. Нам и кроме специального образования было чем заняться вперемешку с незамысловатым весельем. Прежде всего, это опять танцы, но уже на таком уровне, что наши занятия хореографией на «радужной» ступени выглядели подготовкой к детсадовскому утреннику. Вокал, игра на музыкальных инструментах, овладение изящными манерами, искусство вести беседу... Про это последнее я скажу пару слов. Вести беседы на «золотой» ступени нам, конечно, было не о чем. Литература, заучивание огромного количества стихов, прежде всего, греческих, поверхностное знакомство с пифагорейским учением — всё это и многое другое было позже, на «пепельной» ступени. А когда мы были «золотыми»...как звучит, однако! Так вот, когда мы были «золотыми», нас обучали только поведенческим навыкам беседы. Вовремя кивнуть, или вякнуть что-нибудь односложное, когда надо — промолчать, потупить глазки как бы смущённо, и, главное: научиться использовать многочисленные разновидности улыбок, которые должны были наводить собеседника на мысль, что девушка не так проста, какой хочет казаться, разумеется, из почтения к мужчине. В-общем, это целая наука.