На стыке эпох

Эйфория после первого штурма быстро сменилась тяжкой обречённостью. В следующую седмицу защитники отбили ещё три ленивых атаки. Бернис ясно видел, что бунтари бьют не в полную силу, что тортовы псы лишь изматывают доблестных стражников. Но даже так скромная армия защитников таяла на глазах, тела убитых пришлось складывать в другом зале, а раненные заполонили почти все пустующие дворянские покои. На стене появились серьёзные прорехи, а подносить припасы и вовсе стало некому. Пришлось поработать и придворным дамам. Многие из них ухаживали за битыми бойцами, а некоторых и вовсе нарядили в мужские платья и дали им в руки оружие.

Лейма тоже рвалась на стену. Характер у Её Высочества был не сахар, потому Корнису пришлось выдержать ещё одну схватку, отговаривая сестрицу от глупостей. Дошло до того, что Корнис пригрозил запереть принцессу в покоях, если она покажется на дворе. С того дня Лейма пропадала в лекарских палатах, ухаживала за раненными бойцами, лично промывала и обрабатывала их раны.

Вот уже два дня никто не пытался влезть на замковые стены. Многие воины воспрянули духом, поверили в трусость врагов и скорую победу, но славная передышка была лишь отсрочкой погибели. Бунтари затаились, выстраивая снаружи смертоносный заслон. Под дворцовыми стенами мятежники уже успели собрать десятки осадных катапульт, и с каждым крамом орудий становилось всё больше. Даже страшно представить силу их совместного залпа, видно, предатель Легис Торт решил развалить дом Поющего Эллы до основания.

Пауза слишком затянулась, но Бернис так и не нашёл нужных слов. Видно, все печальные мысли проступили у воина на лице, потому как Лейма продолжила сама:

— Милый Бернис, да не волнуйтесь вы так! Я ведь уже не ребёнок и прекрасно знаю, в какой мы беде! Просто… знаете?.. мне лишь хотелось услышать что-нибудь ободряющее.

— Я никому не позволю причинить вам вред! Моя жизнь, мой клинок и моё сердце – навеки ваши! — выпалил граф на одном дыхании.

— О Бернис! — разочарованно проговорила принцесса, опуская глаза и прикрывая лицо ладонью. — Прошу вас, не нужно! Мы выросли вместе, и я… очень люблю вас, но… кхм… лишь как старшего брата! — продолжила она виновато. — Мне очень больно говорить вам такое, поверьте, но я не в силах совладать с сердцем. С раннего детства я знала, что меня выдадут по расчёту. Это мой долг, и я с тем смирилась. Но, хотя бы сейчас, на пороге смерти, я желаю разрушить золотые оковы и прийти на суд Керита свободной.

Она замолчала и в зале снова повисла неловкая тишина. Что Бернис, что Лейма очень смутились. Похоже, граф в эту хиску полюбил принцессу ещё пуще прежнего, но говорить о том больше не собирался.

Слава Кериту, в зал вбежал запыхавшийся вестовой и скрасил неловкость:

— Сир, поспешите! Началось!

Переспрашивать о чём речь Бернис не стал:

— Останься с Её Высочеством! Береги её жизнь ценою своей! — вскрикнул граф, подскакивая с кресла и убегая во двор. Уже в коридоре Лейма остановила его взволнованным окликом. Бернис замер, медленно обернулся, пытаясь унять горячее сердце.

Лицо Леймы снова сияло силой и стойкостью, только вот глаза её были переполнены горькими слезами, выдавали истинные чувства ЕёВысочества:

— Вы мой герой! — звонко и твёрдо проговорила принцесса. — Бей изо всех сил!!! — докончила она, ударяя кулачком по столу.

Граф застыл, не в силах пошевелиться. Только что он был раненным рычем и вот, в одно мгновенье он снова обратился грозным львом. Бернис ничего не ответил, только улыбнулся, кивнул и понёсся во двор. Его грудь наполнилась силой, слова принцессы, точно молния, выжгли все волненья и страхи, подарили воину крылья. Теперь Бернису всё по плечу!

Ночной двор встретил графа страшным пожаром, удушливый смог ослепил взор слезами, а лицо обдало знойным ветром. Громадные брёвна ярко полыхали по всей площади до самой стены, голодные огненные языки подпрыгивали выше людей, освещали дворец точно Сулаф ясным днём. Пламя громко гудело, жарким треском глушило суетливые крики и ругань стражников, бегающих по двору, пытающихся совладать с самой буйной стихией.

Прикрыв лицо отворотом плаща, Бернис добежал до стены и быстро вскарабкался по лестнице. Принц Корнис был уже там:

— Ваше Высочество, что тут у нас?

— Дела плохи! Тортовы псы забрасывают нам за стену горящие брёвна. Не знаю какой дрянью бунтари их пропитали, но огонь этот затушить почти невозможно.

Бернис оглянулся, со стены весь двор был как на ладони. Горящих подарков было куда больше, чем графу казалось с земли. Двор усеяли огромные угли и извести тот жарник будет непросто. Стражники то и дело заливали брёвна водой, присыпали песком и землёй, но потушить их никак не могли. Чтобы пламя не перекинулось на дворец, люди толкали громадные головешки к центру двора, там уже расходился гигантский костёр.

— Краалово семя! — стиснув зубы, выпалил граф. — А я надеялся, что бунтари будут метать по нам камни.

— Видно, Легис куда умнее, чем мы всегда о нём думали. Выкурить нас огнём будет легче, чем разбить стены камнями. — Ответил принц.