На стыке времён

      - Так и есть. Я попал в юрский период, - невесело уточнил Григорий и вернулся к своей лодке.

      В висках стучало, туловище насквозь пробила судорога, и ощущалось какое-то странное онемение в правой ладони. Из нее выпал пистолет. В секунды опасности Григорий даже не заметил, как схватил его больной рукой.

      Рядом с долбленкой валялся почти пустой бурдюк.

      - Не страшно.

      Григорий зачерпнул воды из озера и вновь сунул в емкость руку. Теперь боль уходила не так быстро, как прежде, но все же она уменьшалась. Впрочем, может быть, это просто казалось.

      Спал он беспокойно, не снимая скафандра, поминутно просыпаясь, чтобы с помощью фонарика осмотреть местность окружавшую его. Донимала лихорадка. Несмотря на опустившуюся прохладу, по телу непрерывно текли ручьи горячего пота. Приближался рассвет, болезненная усталость брала свое.

Глава 6

      Бессонная ночь так и не принесла необходимого отдыха. Тело ломало, лихорадило, пробирал озноб. Хотелось спать. Песчаный пляж, лодки, череда деревьев и кустарников вокруг - все застилала пелена. Григорий поймал себя на мысли, что смотрит на все окружающее как бы не своими глазами. Будто бы это всего лишь чужой сон и, прислонившись спиной к борту долбленки, вовсе не он, а кто-то другой сидит на этом берегу. А настоящий он изнутри этого кого-то наблюдает за происходящим.

      Вот на пляже появился человек. За ним еще один и еще. Все одинаковые, сухощаво-высокие, одетые в серые, до колен, тоги. С палками в руках. Толпятся возле убитого волка. Тычут его палками, потом замечают лежащего у лодки человека. Подбегают.

      Григорий достает руку из бурдюка и приветственно машет в ответ. Облокотившись о борт, пытается встать. Где-то в глубине сознания возникает, нет, даже не боль, а воспоминание о ней. Конечно, оперся именно на эту руку. Падает на песок. В голове слабый шелест. Наверное, ему что-то говорят.

      Пытается сосредоточиться. Неясный гул голосов принимает смутные очертания. Какой странный, удивительный язык.

      - Кто ты?

      - Человек.

      - Как ты здесь оказался?

      - Прилетел.

      Нет, окружающие его люди одеты не в тоги. Скорее, это некое подобие мексиканского пончо. Хотя, какая разница? Бородатые, загорелые до черноты, с копной волос, видимо, от рождения не знающих, что такое ножницы, суровые. Но вместе с тем явно озабоченные его состоянием.

      Расталкивая толпу, приближается паренек. Этот не бородат. Всего лишь пушок на щеках да пара-тройка завитых, черных как смоль волос на подбородке. "Лет семнадцать, наверное", - оценивает его возраст Григорий. Парень садится перед Невелиным на корточки, легко поднимает его за плечи и усаживает спиной к лодке.

      - Меня зовут Ценна. Как тебя зовут? - медленно, по слогам произносит он.

      - Григорий.

      - Что с тобой произошло?

      - Мой корабль потерпел крушение, - и тут только до Григория доходит, что отвечает он на обычном русском, а спрашивают его на местном диалекте. Пытаясь вспомнить хоть что-то на языке, понятном аборигенам, он закрывает глаза.

      Его тут же сильно встряхивают. Это Ценна. Убедившись, что незнакомец пришел в себя, он поворачивается к своим сородичам.

      - Ничего не поймешь, бредит. Ему плохо, видимо, долго скитался по лесу.

      Вот оно! И Григорий повторяет слово, которое ему подсказал Ценна.

      - Плохо.

      - А вот это уже не плохо, - радуется паренек.

      С Невелина аккуратно снимают скафандр, начинается тщательный осмотр.

      - Многоножка, - Ценна показывает на рану на ноге. Он осторожно снимает повязку. - Уже давно. Вряд ли она выпила из него много.

      Осмотр продолжается. Взгляд Ценны падает на руку Григория. Опухшая и покрывшаяся белесой мягкой корочкой от долгого пребывания в воде, она имеет довольно грустный вид.

      - Зачем ты держал ее в воде?

      - Жжет, цветок...

      - Вроде говорит, а почти ничего не поймешь... Кто-нибудь что-то понял?

      - Как будто жжет, - слышится рядом. Вот и еще одно слово.

      - Жжет.

      Ценна бережно притягивает больную руку к себе. Принюхивается. Тщательно осматривает каждую прожилку ладони. Наконец, отпускает руку.

      - Мимоза. Ты дотронулся до мимозы. Как давно это произошло?

      - Вчера.

      - Вчера?! - это слово Ценна, похоже, узнал. - Ты бредишь. Это не могло быть вчера, - и парень, резко вскрикнув, - Не давайте ему уснуть! - скрывается в зарослях.

      Что ж, разговор окончен. Можно и передохнуть, Григорий чувствует, как его тело отправляется в прекрасное путешествие по волнам...

      Нет. Это его снова трясут. Он нехотя открывает глаза. Какой-то бородач. Не молодой. Лет пятьдесят, а то и с гаком. Свирепое, слегка подпорченное глубоким шрамом на щеке, лицо. Такой грохнет и фамилии не спросит.

      - Ты из этого мурвока застрелил? - бородач показывает Григорию пистолет.

      - Да.

      Абориген берет оружие, направляет ствол в сторону озера и нажимает курок. Выстрела не происходит. Бородач возвращает пистолет Григорию.

      - Он сломался? Ты можешь его починить?

      - Он не сломался, у него кончилась батарея.

      Григорий, взяв оружие в левую руку, правой пытается отсоединить аккумулятор. Нет, не выходит.