На стыке времён

      Григорий осмотрелся. Это уже был голос его дочери, но ее самой не было видно. Здесь были только он и его Олина, а все остальное покрывала мягкая пена тумана.

      - Да я не сержусь. Тебе тоже надо жить, - Олина медленно подошла к нему и протянула руку. Рука прошла сквозь Григория.

      - Олина, я тебя не забыл, я тебя найду.

      - Не надо.

      - Я тебя найду...

      - Живи, - ее закружило. Григорий ощутил теплое дуновение. Олина улетала.

      Он открыл глаза. Это была Нора. Она едва заметно дула на его разгоряченный лоб.

      - Ты разговаривал во сне.

      - Мне приснилась моя жена.

      - Это хорошо.

      Он притянул Нору к себе, та не сопротивлялась. На этот раз все было более благополучно, под конец Нора даже застонала и несильно ударила его кулаком в грудь.

Глава 8

      Когда Григорий проснулся, было уже очень светло и достаточно жарко. Одеяло, видимо сброшенное им под утро, теперь валялось рядом с кроватью. Норы нигде не было видно. Зато рядом с тюфяком стояла огромная миска со свеженаструганным салатом и воткнутой в него коричневатого цвета былинкой с огромными шарообразными плодами. Вид у былинки был так себе, но аромат она источала на зависть всем дезодорантам и освежителям воздуха вместе взятым.

      Григорий с удовольствием позавтракал предложенной ему стряпней и вышел во двор.

      Здесь будто все разом изменилось. Около соседских домиков весело играла малышня, тут и там мелькали девчонки, и даже под сенью одного из деревьев сидело несколько женщин довольно преклонного возраста. Неспешно переговариваясь, они плели из лиан что-то напоминающее большие корзины, одновременно грозно покрикивая  на расшалившуюся мелюзгу. Григорий готов был поклясться, что раньше этой идиллии здесь не было. Откуда только все это взялось?

      Почему-то очень захотелось, чтобы и у Зура все было хорошо. Григорий неспешно, раскланиваясь на каждом шагу со встречными, пошел к дому раненого охотника. В дверях грудью кормила малыша Зетта, при виде Невелина она радостно встрепенулась, и, не без доли сожаления показав на грудничка, сказала:

      - Я бы тоже, но я еще не готова для нового ребенка.

      - Этого вырасти, - улыбнулся в ответ Григорий. - Мальчик?

      - Охотником будет, как папа.

      - А Зур как?

      - Он спит, но я его сейчас разбужу.

      - Не надо, - попросил Григорий, но поздно. Зетта, оживленно вереща, уже побежала в дом будить мужа.

      Зур встретил гостя сидя на кровати.

      - О, какие перемены! - прямо с порога обрадовался Григорий. - Вчера и лежать то не мог как следует.

      - Какие уж тут перемены, рука вон так и не отросла. На что я теперь годен?

      - Детей будешь делать, охотников.

      - Таких же неудачников, как я сам.

      - Таких же смелых и выносливых, правда, Зетта? - Григорий краем глаза заметил, как гордо зарделась девушка над похвалой своего мужа.

      - Правда, - решительно заявила она. - А детей он делает очень умело.

      Трое взрослых, находящихся в комнате, засмеялись. Ребенок на руках у Зетты, лишенный своей соски, заплакал, но найдя грудь мамы, тут же успокоился и смачно причмокивая, продолжил прерванную глупыми взрослыми трапезу.

      Григорий отправился дальше. Странно, но сегодня никто не набивался к нему в экскурсоводы и ни одна из встреченных девушек не пялила на него свой откровенный взгляд, не говоря уж о том, чтобы попытаться залезть ему под одежду. Привыкший за неделю пребывания совсем к другому обращению, Невелин даже как-то заскучал.

      Согнувшись в три погибели, Григорий залез в шалаш старца Фурия. Он не попытался позвать его голосом или вообще спросить разрешения, здесь подобное не было принято. Любой дом был открыт для любого, правда, и личная жизнь тоже никак не охранялась. Каждый был на виду, скрыться было невозможно. Деревня, она и есть деревня. Хорошо это или плохо - судить можно было бы, прожив по таким законам несколько лет.

      В комнате вместе с Фурией находился Ценна.

      - На ловца и зверь бежит, - обрадовался Григорий. - Придумал мне занятие? Вчера обещал.

      - Нет проблем. Ты купаться любишь?

      - В каком смысле?

      - Плавать умеешь?

      - Умею.

      - Тогда вот тебе, - Ценна протянул Григорию нож. - Пойдешь к скале, там есть такие коричневатые камни, сделаешь себе хороший наконечник. Потом вырежешь себе древко из крепкого ствола акации, что растет рядом с женской половиной и привяжешь к нему наконечник, чтобы получилось копье. Сможешь?

      - Попробую... - обалдело посмотрев на нож, ответил Григорий.

      - Тогда иди, - Ценна ухмыльнулся. - Надеюсь, за день ты управишься.

      - Попробую, - еще раз не очень уверенно сказал Григорий. - Вообще-то я у себя на планете был программистом. Ну, таким специалистом по компьютерам, если это слово тебе что-то говорит...

      - Может быть, что-то и говорит, - от Невелина не скрылось, как многозначно переглянулись между собой Ценна и Фурий.

      "Что-то здесь не так, - подумал Григорий, бодро вышагивая к скале. - Люди из каменного века и такая завидная образованность. Они явно знают больше или, по крайней мере, слышали слово компьютер".

      Найти коричневатый камень в скале не составило особого труда. Их были буквально россыпи рядом с родником, но достать его из твердой породы... Григорий с любопытством осмотрел нож.