На суше и на море - 1975

У встречного сейшельца мы расспросили о достопримечательностях города. Мы не задали ему вопроса о пиратах и кладоискательстве, но, пройдя немного, увидели… черный пиратский флаг с черепом и скрещенными костями. Он лениво плескался над ультрасовременным зданием. Сразу вспомнились «Королевские пираты», «Остров страданий» и прочая голливудская кинопродукция, демонстрировавшаяся у нас в первые послевоенные годы. Я, очевидно как и многие, смотревшие эти фильмы, ничего не имею против замечательного актера Эрли Флинна, исполнявшего главные роли, но пресловутый штамп всегда был бичом заморских боевиков: благородный разбойник — и его многочисленные враги… А еще я подумал, глядя на развевающийся пиратский флаг, что вот будет здорово, если из этого ультрасовременного здания выскочат с ножами в зубах отчаянные «люди Флинта» и потребуют: «Кошелек или жизнь?» Ночи здесь темные, после восьми вечера можно устраивать подобные действа для любителей острых ощущений, особенно для туристов, которых, кстати, немало приезжает на Сейшелы.

Нынче в Индийском океане не грабят толстобокие купеческие корабли, не срывают собственноручно с прелестных шей и изящных пальчиков именитых дам бриллиантовые ожерелья и золотые кольца, не оглушают мужчин ударом дубинки по темени. Нынче обеспечивают падкому до экзотики туристу полный сервис. Гостиница «Пиратский герб» выстроена на бойком месте: здесь, собственно, и начинается город, и ни один прибывающий на остров с моря не может ее миновать. Вблизи мы рассмотрели, что с черного флага вместо черепа ухмыляется стилизованная маска, а под ней скрестились не берцовые обглоданные кости, а столовые нож и вилка, напоминающие одуревшему от морской болезни путешественнику, что не мешало бы и закусить.

За отелем торговый ряд — несколько грубо сколоченных прилавков, заваленных всякой всячиной добытой в океане. Здесь можно увидеть небрежно обработанные кораллы, всевозможных видов раковины. Среди потускневших и поблекших раковин попадаются превосходные лямбисы и каури, по и цены на них тоже превосходные. Мой взгляд равнодушно скользит по ним (Экая невидаль! Доставали и не такие с морского дна!), и вдруг — что это? Батюшки-светы! — да ведь это же орех двойной кокосовой пальмы. Вот и начинаются чудеса… Передо мной на пыльных досках прилавка — отполированная до блеска шкатулка, выточенная из скорлупы этого ореха. Смотрю на нее во все глаза, а сам прикидываю, где бы можно было достать сейшельский орех в натуральном виде. Поделки из него мне не нужны, меня интересует маленькая частичка природы Сейшельских островов, настоящий коко-де-мер!

…Давным-давно, когда, кроме арабских мореплавателей, о существовании Сейшельских островов никто и не подозревал, океанские волны изредка выбрасывали на берега Мальдивских островов, Индии и Индонезии плоды странной формы, напоминавшие два сросшихся боба гигантских размеров. Родилась легенда, в которой говорилось, что двойные кокосовые орехи произрастают в чудесных подводных садах (отсюда и название — морской кокос). Найти такой плод считалось великим счастьем. Та же легенда наделила диковинные орехи чудодейственными свойствами: ядра — сильно действующее любовное снадобье, а скорлупа — незаменимое противоядие от всех известных видов отравы. Вполне естественно, что в мрачный период средневековья, когда яд использовали как средство политической борьбы, европейские монархи и восточные владыки платили за коко-де-мер баснословные суммы. Придворные летописцы умалчивают о результатах использования удивительного противоядия, видимо, потому, что они не были действенными. Тем не менее спрос на странные орехи не уменьшался. Но вот в сентябре 1769 года некий Дюшемон привез на индийский рынок груды коко-де-мер с Сейшельских островов. Миф о таинственном происхождении необычного плода был развеян, это оказались земные кокосовые орехи, правда, со своеобразным генезисом и необыкновенной «пропиской». Пальмы коко-де-мер произрастают на единственном во всем мире клочке земли — острове Праслен. Французы, а затем и англичане объявили остров заповедником…

На перекрестке трех улиц: Лонг Пер, Альберт-стрит, скрывающейся за домами справа, и Виктория-стрит, убегающей влево и незаметно переходящей в набережную, — высятся башенные часы с четырьмя циферблатами. Это уменьшенная копия башенных часов лондонской железнодорожной станции Виктория Стейшн. Часы здесь не напрасно: более чем столетнее британское владычество на островах, город носит название английской королевы Виктории — отсюда и символика.