На суше и на море - 1977

Аэродром Рейкьявика, обслуживающий внутренние линии, расположен в самом городе. Двухмоторные турбовинтовые самолеты снижаются над самой гостиницей, порой кажется, что вот-вот заденут крышу. И здесь же, за альтингом и собором, в широком прозрачном пруду крякают дикие утки, которых всем нравится кормить — не только детям. А однажды, уже после захода солнца, я услышал крики диких гусей. Схватив бинокль, выбежал из гостиницы и — своим глазам не поверил: в пруду плавало несколько гусей. А ведь вокруг-то шумел современный город!

Вскоре после приезда у меня появились знакомые в Рейкьявике. Обзавестись ими помог мне Аурни, журналист; он учился в Московском университете и хорошо говорит по-русски. Аурни и познакомил меня с ихтиологом Эйелфуром Фридгейрссоном. Это высокий, плечистый, краснобородый человек. По сложению — настоящий «викинг».

Этот «викинг» пригласил меня в свою маленькую квартиру. И вот мы сидим за небольшим столом, уставленным разными яствами. Горят свечи. Изящная Бергтора, жена «викинга», подает блюда, а заодно и присматривает за двумя своими сыновьями. Меньший пристегнут поясом к удобному стульчику. Кажется, мелочь, а как удобно и практично! Мне показали и специальный рюкзак для переноски детей. Решили родители прогуляться в горы, отец несет малыша в таком рюкзаке за спиной. Ребенок чувствует себя вольготно, болтает ногами, ручонками, теребит папины волосы.

Эйелфур отстегнул ремень, снял малыша со стульчика, посадил к себе на колени. Пусть посидит за общим столом: гость в доме, а хозяин получил сообщение, что принят в заочную аспирантуру Московского университета, где он еще студентом изучал ихтиологию.

С Советским Союзом Эйелфура связывают не только воспоминания студенческих лет и личные связи. Идеи мира, добровольного сотрудничества между народами глубоко запали в его сердце.

Долгие часы провели мы вместе, беседуя, слушая музыку. В одной из песен говорилось о том, что злая птица бросала на мирную землю недобрые, предвещающие беду железные перья… Эйелфур пояснил, что речь идет о военных базах НАТО, против которых протестуют исландцы.

Эйелфур работает в Институте океанологических исследований. Ежегодные морские экспедиции посвящены самым различным проблемам.

Море для Исландии — основной источник продовольствия. В прошлом исландцы пережили немало трудных лет. Здесь долгая зима и короткое лето, зерновые культуры дают небольшие урожаи… А если недород? Вот и научила жизнь мужеству и особому терпению.

_{В зеленой долине у серебряной речки белеет красивая ферма…}

 _{На острове Хемаэй.}

Говорят, в разгар лета в одну из ночей духи земли и эльфы обещают все, что человек ни пожелает, но с условием, что он выдержит испытание. Существовало предание, что для молодого исландца такое испытание заключалось в следующем: надо целую ночь сидеть спокойно и молчать, что бы ни произошло. Его обступали эльфы и гномы, показывали ему бочки, полные серебра, мешки, наполненные драгоценностями. Исландец молчал. Но гномы, хитрецы, знали: человека мучит голод. Показали горшок с жиром. И молодой исландец не выдержал, крикнул: «Дайте мне!» И пропал ни за что, потерял рассудок.

Исстари исландцы знают цену и жиру, и хлебу. И потому Эйелфур Фридгейрссон хочет, чтобы море было щедрым к Исландии. И земля тоже.

Земля всегда щедро платит за заботу о ней, за пролитый пот. Вот эти ярко-зеленые, как бы даже покрашенные изумрудной краской участки возле ферм и есть наглядное свидетельство того, как вознаграждает земля человека за его труд. Это окультуренные луга. Чтобы сделать лоскуток земли таким зеленым, исландец трудится не год и не два. Говорят, целых семь лет на это уходит. Такой окультуренный луг и представляет собой всю обрабатываемую землю фермера. Север есть север.

Одна из важных проблем для страны — возродить исландские леса. Как утверждают древние письменные источники, в IX веке, когда люди стали заселять Исландию, местами на острове шумели березовые рощи. За минувшие века отношения между человеком и природой развивались не очень-то хорошо: лес все дальше отступал, пока почти полностью не исчез. Осталось только несколько массивов старого леса. Один из них в северной части острова мне довелось увидеть. Но об этом после, а пока еще несколько слов о сельском хозяйстве. В последнее время возросло поголовье овец и коров. Но где пасти животных? Больше камней, чем почвы. Да и эту почву разрушает ветровая эрозия, от побережья надвигаются пески.

Лишь четвертая часть Исландии покрыта растительностью. Остальное — ледники, лавовые поля, каменистые пустыни. Поэтому зеленые луга так радуют глаз. Я с интересом узнал, что здесь произрастает с полтысячи луговых растений, и все это — субарктические виды.

Древние греки все земли, населенные людьми, называли Ойкуменой. Исландцы живут на самом краю Ойкумены, дальше — уже полярная пустыня. Вот почему охрана природы здесь имеет особое значение. Теперь исландцы это прекрасно понимают.