На суше и на море - 1983

Несколько разделов «Географии» посвящено Черноморскому побережью нашей страны. Сам Страбон никогда здесь не был, но о далеких берегах Понта Эвксинского много писали его предшественники: Эфор, Деметрий, Артемид ор. На основании собранных ими сведений Страбон составил общее описание Северного Причерноморья. Он перечислил крупные реки, рассказал о расположенных здесь древнегреческих городах, коснулся некоторых исторических событий. Современникам Страбона, наверное, хорошо было известно, о чем идет речь. Но теперь, через две тысячи лет, некоторые указания географа не совсем понятны. При их толковании возникают споры и даже оживленные дискуссии, продолжавшиеся порой столетия. Именно так случилось с башней Неоптолема. Страбон так говорит о ней: «При устье Тиры (Днестра. — М. А.) находится башня, называемая Неоптолемовой, и деревня, известная под названием Гермонактовой. Бели подняться по реке на сто сорок стадий, то на обеих сторонах встретятся города: один Никония, а другой, слева, — Офиусса». Эти города некогда процветали, их развалины сейчас исследуют, ученые. Но вот что это за башня Неоптолема? Где, когда, кем и для чего была сооружена? В честь кого названа? Обо всем этом Страбон умолчал, видимо, считал слишком хорошо известным. Эта башня упоминается также в перипле (руководстве для плавания типа современных лоций) анонимного автора, который поместил ее не в устье Тиры, а в 120 стадиях (18–19 км) западнее. Где же истина?

Днестр при впадении в море образует, как известно, обширный лиман длиной более 40 км. А Страбон говорит только о реке и совсем не упоминает о лимане. Поэтому остается непонятным, какую же местность он подразумевал под «устьем Тиры» — устье Днестра или устье Днестровского лимана?

Более четырехсот лет ученые спорили о том, где же находилась башня Неоптолема. Ее искали во многих местах Нижнего Поднестровья, но так и не нашли.

Одним из первых ее поисками занялся Мартин Броневский, широко образованный дипломат при дворе польского короля Стефана Батория. В 1578 году Броневский был послан к крымскому хану Мухаммед-Гирею с дипломатической миссией. А путь в Крым лежал через Нижнее Поднестровье. И тут-то Мартину представилась возможность осуществить свою давнюю мечту: попытаться отыскать упомянутые Страбоном башню, Гермонактову деревню, города Никонию и Офиуссу. Исследовав лиман и низовья реки, польский дипломат пришел к выводу, что Страбон под «устьем Тиры» имел в виду устье реки, а не лимана. Следовательно, башня Неоптолема находилась на правом берегу реки. Воодушевленный этой мыслью, дипломат энергично принялся за поиски. Метр за метром осматривал он пустынный, заросший степными травами берег. На одной из возвышенностей, там, где сейчас раскинулось молдавское село Паланка, были обнаружены развалины каменных строений. Броневский принял их за остатки башни Неоптолема.

Эта точка зрения считалась правильной довольно долго. Но в середине XIX в. неожиданно выяснилось, что найденные Броневским развалины относятся к татарскому укреплению и не имеют никакого отношения к древнегреческой башне.

Некоторые исследователи пришли к выводу, что Страбон неверно указал местоположение башни. Искать ее надо в том месте, о котором говорил анонимный автор: в 120 стадиях западнее устья Тиры. Известный немецкий историк и географ Карл Мюллер говорил, что башня находилась там, где возник современный город Белгород-Днестровский. Однако эта гипотеза не подтвердилась.

Итак, следов башни Неоптолема не оказалось ни в устье Днестра (по Страбону), ни в 120 стадиях западнее (по анонимному автору). Один из исследователей, Конрад Маннерт, доказывал, что античные мореплаватели считали лиман частью реки и под устьем Тиры подразумевали не речное, а лиманное устье. Поиски начались у берега моря. Но опять из-за противоречивых указаний древних авторов было неясно, в каком же месте искать башню: непосредственно возле устья лимана (по Страбону) или в 18–19 км западнее (по анонимному автору). И опять башни не нашли ни там, ни здесь. Споры вспыхнули с новой силой.