На суше и на море - 1984

Зато для ботаника Лидии Леонидовны Булгаковой каждый день начинался в радужном сиянии предстоящих открытий. Еще на пути сюда, после ночевки на Зеравшанском хребте, обследуя ранним утром окрестности временной нашей стоянки, она открыла новый, вообще неизвестный науке вид растения из семейства крестоцветных — изящное травянистое многолетнее с сиренево-розовыми цветочками — и окрестила его скромно: Строгановия зеравшанская. Одно это уже оправдывало ее участие в экспедиции, но здесь, на Гиссаре, где была она в первый раз, для нее открылся сущий рай.

— Половина здешних астрагалов — эндемики, вы представляете? — говорила она, улыбаясь удивленно и очарованно, и так приятно было видеть по-настоящему увлеченного человека. — И копеечники очень интересные здесь, просто великолепные. Их плоды действительно на монеты похожи… А потом, знаете, что очень странно? Обычно в горах по поясам встречаются три вида арчи — зеравшанская, полушаровидная и туркестанская, которая растет наверху как стланик. А здесь что же мы видим? Везде только арча зеравшанская! На верхнем пределе она тоже в виде стланика, но не туркестанская, а именно зеравшанская. Это очень любопытно и поучительно!

— А эремурусы? — спрашивал я, влюбившийся в эремурус Ольги.

— Ну, эремурусы и моя любовь, — счастливо улыбалась Лидия Леонидовна. — Особенно Кауфмана. Вы видели эремурус Кауфмана? Белый такой, с чудесным ароматом.

— Видел, — говорил я, — но все же мне особенно нравится тот, который Ольги. Почему он так назван?

— В честь Ольги Федченко, жены известного путешественника и естествоиспытателя Алексея Павловича Федченко.

— Того, именем которого назван знаменитый ледник?

— Да, того самого.

А я думал о том, что женственно-нежное, бело-розовое, с тончайшим ненавязчивым ароматом соцветие не случайно же названо именем женщины, тогда как имя ее мужа увековечено в названии огромного массива горного льда.

Эремурусы — это типично горные красивые растения с высокими, иногда выше человеческого роста стеблями, на которых свечами подняты большие соцветия. Эремурус робустус, то есть мощный, достигает трех метров высоты, и цветы его розовато-сиреневые, а есть еще менее рослый эремурус Ригеля с цветками коричневатыми и невысокий и сравнительно невзрачный Согдиана (по древнему названию страны с центром в Самарканде), белый Кауфмана и, наконец, розовый Ольги, совершенно пленительный, словно светящийся, который не случайно же привлек внимание известных любителей цветов — голландцев. Они первые начали разводить эремурусы в своих низинных садах.

Любовь Лидии Леонидовны простиралась практически на все многообразное царство Флоры. Названия здешних трав звучали в ее устах как музыка: зизифора, акантолимон, кузиния, флёмис, ромерия… Но за каждым названием — как за именем человека — скрывалось множество интереснейших свойств, и вот что поразительно: очень многие из здешних растений для человека целебны. Вот зизифора… Невысокая кустистая травка с мелкими удлиненными листиками, которые источают сильнейший мятный аромат. Отвар зизифоры люди издавна используют от простуды и бронхитов. А я из прошлой тянь-шаньской поездки привез несколько сухих веточек этой травы и положил в шкаф для белья — лучше всяких духов! Высокогорный адонис — известное сердечное средство. Цветущий яркими желтыми соцветиями зверобой — лекарство от множества разных болезней. Чабрец — от простуды, как и шалфей. А еще пижма, тысячелистник, полынь, девясил, рута… А свойства скольких еще неизвестны нам или забыты!

Мир географа Лидии Алексеевны почти не соприкасался с миром ботаники. Сосредоточенно делая гимнастику каждое утро, Лидия Алексеевна, очевидно, рисовала в воображении план восхождений на соседние вершины, посещение карстовых пещер, и в частности пещеры Тамерлана, в которой, по преданию, некоторое время жил завоеватель с небольшим отрядом, нахождение экзотических образцов пород и, конечно, ценных окаменелостей. Ее интересовали давние сдвиги земной коры, землетрясения, наводнения и прочие катаклизмы…

На третий, кажется, день мы отправились посмотреть следы динозавра. В самом начале глубокого и узкого ущелья реки Каласу (что означает «Река-крепость») на наклонной ровной известняковой плите действительно протянулась цепочка следов, каждый из которых был диаметром сантиметров в тридцать. В незапамятные времена шло гигантское животное по жидкой грязи, похожей, очевидно, на теперешний цементный раствор, не подозревая о том, что через миллионы лет двуногие существа, расселившиеся по всей Земле, будут с замиранием сердца рассматривать окаменевшие вмятины. Обнаружил эти следы всего лишь несколько лет назад геолог Валентин Викторович Курбатов и назвал их «след ташкурганского динозавра».

Позже Лидия Алексеевна вместе с проводником-егерем Игемберды и преподавателем географии Оскаром Хаитовым, приехавшим в заповедник в связи с работой над диссертацией, совершила долгое и трудное путешествие к пещерам — тоже верхом на лошади — и восторженно рассказывала потом, что это был для нее лучший день за время экспедиции.