На суше и на море - 1990

Не распрягая собак, Семен каждой кинул по сушеной кетине и вместе с Тимофеем подошел к костру, в который я уже успел подбросить дров. Поздоровавшись за руку, они молча набили свои трубки. Семен опустился возле костра прямо на снег, а Тимофей тотчас же наполнил ведро снегом и повесил его над огнем. Они раскуривали свои трубки, поглядывая на тревожившихся собак.

— Твоя бил бубен? — спросил меня Тимофей.

Я рассказал обо всем, что произошло здесь за трое суток.

Докурив свои трубки, орочи обошли стоянку вокруг, изредка переговариваясь на своем языке. Закончив осмотр, они стали укладывать на нарты еловую подстилку, сооружая постель.

— Однаха, нада шибко ходи домой, — сказал Семен. — Амба далеко не уходи. Тут ходи.

Мы наскоро поели холодного мяса, напились чая. Меня уложили на нарты, и орочи, надев лыжи, быстро погнали упряжку под уклон. И хотя мы вышли задолго до полудня, мои спутники, не останавливаясь на традиционный для отдыха чай, несмотря на наступившую ночь, продолжали погонять собак в неослабевающем ритме. К полуночи вожак упряжки взлаял. Впереди послышался ответный собачий лай, и сквозь деревья мелькнул огонек в окне избы Семена.

Через неделю благодаря припаркам Тимофея и внимательному уходу хозяйки нога моя поправилась настолько, что я высказал желание завершить свой поход. Орочи согласились со мной. Но иного пути к железной дороге, кроме как той тропы, на которой нам встретился тигр, не было. Поэтому решили, что Семен с собаками пойдет вместе с нами.

Накануне того дня, как нам тронуться в путь, мы пошли в тайгу и в указанном Семеном месте обнаружили табунок из шести лосей. К упавшему лосю, добытому на выбор, орочи не советовали подходить: это была жертва тигру. Невдалеке они развели костер и совершили над тушей лося обряд камлания.

— Амба твой след ходи, сохатый находи. Тут оставайся будет. Твоя быстро дорога ходи.

На следующий день мы вышли в путь. К вечеру подошли к перевалу и остановились на ночлег в охотничьей избушке Семена. Ночь прошла спокойно. Утром осмотрели все вокруг, но никаких признаков тигра не заметили.

При подъеме на перевал мы были предельно настороже. Впереди шел Семен с карабином, меня поставили вслед за упряжкой, а шествие замыкал Тимофей. Я держал наготове двустволку, заряженную круглыми пулями. При охоте на крупного зверя двустволку я предпочитаю карабину. Потому что два прицельных выстрела из нее можно произвести быстрее, чем из карабина, передергивая затвор. Кроме того, ружейная свинцовая пуля, имея большую массу, обладает и большей останавливающей силой. А это важный фактор при стрельбе по сильному и опасному зверю, так как, и смертельно раненный, он может подмять под себя стрелка.

Но все наши предосторожности оказались излишними. Ни на самом перевале, ни при спуске с него мы не обнаружили свежих следов тигра. Было очевидно, что тигр не появлялся здесь после нашего ухода. Откочевал ли он вообще отсюда в другие места или наткнулся на оставленного нами в тайге лося, но на пути он больше не встречался. И к исходу второго дня мы вышли к станции железной дороги.

До прихода поезда оставалась целая ночь. Но мы не пошли на ночлег в поселок, а расположились в тайге у костра. Мне до отчаяния трудно было расставаться с этими мужественными людьми, до самопожертвования готовыми помогать человеку и оберегать его от грозного хозяина дальневосточной тайги. И особое мужество от них требовалось потому, что тигр для них являлся тотемным зверем, что запрещало стрелять в него даже при защите. Но, считая своим долгом охранять меня, Семен всю дорогу не выпускал из рук заряженного карабина. Жизнь в тайге выработала в них суровый с виду характер. Они не проявляют внешне теплых чувств, но саму дружбу и любовь хранят у сердца.

Насколько велика была их жертва, я убедился впоследствии. На следующий год служба забросила меня на Камчатку. Вернувшись в Хабаровск, я узнал, что Тимофей оставил свою одинокую охотничью избу на мысе Сюркум и переселился в поселок. Желание встретиться с ним у меня было беспредельным, и я поехал туда. Но к великому моему сожалению, там я его не застал. Оказывается, он, чувствуя приближение старости, по обычаю, объезжал сородичей на побережье Татарского пролива.

Юлия Чукова МОСКВИЧКА ИЗ ТУНДРЫ

Документальный очерк

Художник В. Родин　

Фото подобраны автором

У народа не слава в почете,

У народа в почете судьба.

Михаил Грозовский

На дверях ее номера в хатангской гостинице «Арктика» висела записка: «Ушла в магазин». Секретарь райкома комсомола Володя Скряга сбежал по лестнице и, открыв дверцу машины, сказал: «К магазину!»