На суше и на море - 1990

Удачно оформленные щиты с рисунками и надписями дополняли экспозицию, как и предельно лаконичные, но содержащие емкую информацию таблички. На многих клетках, например с тайваньскими фазанами, на табличке красовался значок — кружок, а в нем косолапый черно-белый медведь. Иногда его называют бамбуковым медведем, но это вовсе не медведь, а гигантский енот, и правильное название — большая панда. Это редчайшее из млекопитающих знакомо борцам за охрану животного мира и неспроста стало символом Всемирного фонда охраны дикой природы. На других клетках панда была заключена в треугольник, на третьих красовались оба значка. Разобраться в этой нехитрой символике помог мне заместитель директора зоопарка по научной части Левон Шахиджанян. Ему недавно минуло всего сорок, но заботы и тревоги изрядно выбелили волнистую шевелюру.

Ереванский зоопарк, где он стал работать вскоре после окончания Ветеринарного института, сравнительно молод, он возник в 1940 г. Впервые идея о том, что зоопарк необходим столице Армении, зародилась в стенах того же Ветеринарного института в 1930 г. За эти десять лет неудавшуюся попытку создать зоопарк в Ереване предпринял Союз охотников Армении. Но наконец энергия носителей идеи (среди них первым был профессор-зоолог А. А. Саркисов) взяла верх, и в 1940 г. на сессии Верховного Совета Армянской ССР вопрос был решен в пользу будущего зоопарка. Строительство было начато в грозном для страны 1941 г. и возобновилось лишь после конца войны. Ядро зоопарка составила передвижная зоовыставка, эвакуированная цирковая «труппа». Сложная по рельефу местность (кроме Аванского зоопарк располагается на территории соседнего Бердадзорского ущелья) осваивалась и осваивается медленно — из 35 га площади задействовано пока 7.

Первым директором парка стал, естественно, уже упомянутый нами крупный ученый, доктор биологических наук, профессор А. А. Саркисов.

В прошлом здесь содержались животные, которых в ту пору нельзя было увидеть ни в одном зоопарке СССР, да и впоследствии в очень немногих: антилопа куду, аноа, лошадь Пржевальского, дымчатые леопарды, персидские львы.

Сейчас животных около тысячи, а видов 150. Хозяйство беспокойное, но Левон полон энтузиазма и проектов расширения «зоо». Он подумывает об экспозициях «зебры и фламинго», «остров гиббонов». Коллектив во главе с директором, биологом Джульеттой Акоповной Степанян, его чаяния полностью разделяет. У ереванцев налажены прочные связи с другими зоопарками страны, зоопарками ГДР и Чехословакии. «Без этого в нашем деле нельзя никак. Пусть всего лишь крупицы опыта накоплены, но обмениваться им надо — зоопарк не может и не должен вариться в собственном соку». Присматриваются в Ереване к достижениям других европейских зоопарков. Вот пример: в неволю попадают животные откуда угодно, а научно обоснованных рационов питания до недавнего времени нигде не было. Копировать природу нелепо, зачастую невозможно, иначе пришлось бы калана обеспечивать морскими ежами, панду и коалу — ростками бамбука и листьями эвкалипта, трубкозуба — термитами, а садового удава — живыми колибри. Так недолго и прогореть. О потребностях животных в неволе мы знаем пока еще мало. Разработать унифицированные зоопарковские рационы, содержащие необходимый набор витаминов и микроэлементов, смогли швейцарские зоологи — сотрудники Базельского зоопарка. Об этих рационах немало лестного сказал не нуждающийся в представлении Джеральд Даррелл. В Ереване освоили базельские рационы, и благодаря им животные стали лучше себя чувствовать, а многие виды — размножаться.

У Шахиджаняна два «конька»: пресмыкающиеся и хищники. К первым Левон питает слабость с детства. Бывают такие дети, и дотошные психологи даже подсчитали их процент — 0,02 %: когда их спрашивают: «Кто тебе в зоопарке больше всего понравился», — они отвечают безоговорочно: «Змеи». От банок с ужами и ящерицами на подоконнике Левон пришел к огромному акватеррариуму площадью 200 кв. м. Посетителей сюда пускают два раза в неделю — рептилии капризны, малейшие изменения в привычной среде могут спровоцировать у них отказ от пищи, длительную голодовку.

Под убаюкивающее журчание микрокомпрессоров «рыбьего царства» мы идем вдоль стекол, где среди причудливых нагромождений камней снуют, роясь в песке, ящерицы, ползают черепашки, лежат, свернувшись, ленивые змеи. Вот пара тигровых питонов с юго-востока Азии. Хотя аппетит питонов считают отменным, эти змеи постились более года и лишь недавно стали есть. Темные тигровые питоны — одни из самых крупных среди семейства удавов (до десяти метров), а королевские, которых в зоопарке целых три, — одни из самых мелких (всего лишь полтора). Но Шахиджанян гордится куда больше не этими экзотами, а невзрачными закавказскими удавчиками — так сказать, «карманное издание» гигантских сородичей. Удавчики в Ереванском зоопарке неоднократно размножались, причем размножались, как подчеркивает Левон, спариваясь в неволе.