На суше и на море - 64. Фантастика

Мергенов пил долго и жадно, вода громко булькала у него в горле.

— Вот… — сказал он извиняющимся тоном. — Почти всю…

— Ничего. Воды здесь в избытке. Да вы вставайте, довольно валяться!

— Не могу… Живот…

— У меня тоже живот! — рассердился Игорь Петрович. — Будет вам кукситься. Держите руку!

— Боюсь…

— А мы полегоньку.

— Больно… Ой!..

— Так… — тихо сказал Игорь Петрович и еще тише повторил: — Так… Я же вам говорил: выбросьте ее к черту…

Мергенов снизу вверх смотрел на Игоря Петровича, а тот, страдальчески морщась, смотрел на живот Мергенова, где, выступая на две ладони над рубашкой, торчал конец деревянной «рапиры».

— Плохо? — спросил Мергенов. Его глаза, просветленные болью, ярко блестели. В их мерцающей слезами глубине Игорь Петрович видел ужас конца и крик, страшный в своем неистовом безмолвии крик: «Жить!»

Он отвернулся. Еще с фронта ему были знакомы бескровные, безобидные на вид ранения в живот. Человек смеялся, шутил, грозился встать через два дня в строй, но он был уже мертв и не понимал этого…

Завтра здесь будут геологи. Но они бессильны помочь. Единственная помощь — немедленная операция, которую некому делать.

…Нарезав синих веток, Игорь Петрович устроил над Мергеновым некое подобие шалаша.

Мергенов молча наблюдал за работой, прислушиваясь к дергающей боли в животе. Все происходящее вокруг воспринималось краем сознания, но он слабо улыбнулся, когда Игорь Петрович положил последнюю ветку в свое архитектурное сооружение.

— Чатма…[20]

— Что вам? — не понял Игорь Петрович.

— Чатма… Шалаш свой так… чабаны называют.

— А-а… Вы пока лежите… Я вас кителем прикрою…

— Да мне не холодно…

— Ничего, ничего… Это не помешает… Вы полежите, a я посмотрю, может быть, на ужин что попадется.

Он взял ружье и пошел вдоль деревьев, огибая лес. Собственно, затея с ужином была явной бессмыслицей, но надо же было что-то делать.

Незаметно исчезли бодрость и энергия. Вялые мысли тыкались во все стороны, как слепые щенята. Это было обычное состояние депрессии с последующей тупой злостью, которое охватывало его и раньше, когда судьба неожиданно ставила подножку.

Из-за деревьев появился похрюкивающий дикобраз. Почти не думая, Игорь Петрович выстрелил. Дикобраз упал, заскреб лапами. Взъерошенные иглы его опали.

Игорь Петрович потрогал убитое животное, укололся, вспомнил о царапине, которую сделал Мергенов, но ее не было. Он недоверчиво осмотрел одну руку, потом вторую, пожал плечами: ничего!

— Что попалось? — спросил Мергенов, когда он притащил трофей к шалашу.

— Дикобраз. Есть хотите?

— Нет, не хочется.

Голос Мергенова был довольно бодрый. Что ж, так оно и происходит: человек умирает, не веря в то, что умрет.

— Вы знаете, мне кажется, что боль утихает.

— Вам кажется… — пробормотал Игорь Петрович и подумал, что водянистые каучуковые ветки гореть не станут. Они в самом деле долго не хотели загораться и вдруг сразу вспыхнули ослепительным зеленоватым пламенем.

— Откуда свет? — полюбопытствовал Мергенов из шалашика.

— Синий саксаул свой характер показывает.

— Крепко! Почище электрического! Игорь Петрович, а какая это зверюга на нас выскочила?

— Харут.

— В самом деле?

— А в самом деле похоже на татцельвурма, только очень уж крупный экземпляр.

— Никогда не видел такого.

— А вы спросите, кто его видел. Никто и не видел. В свое время ходили слухи, что живет он в Альпах и каньонах Аризоны. Но слухи не проверенные. По крайней мере, в руки ученым этот «пещерный червь» не попадал.

— Почему пещерный? Здесь же нет никаких пещер…

— Нет? Пожалуй. А там кто его знает, что здесь есть и чего нет.

— Игорь Петрович, я хочу вам еще сказать… — нерешительно начал Мергенов.

— Я слушаю.

— Только вы не смейтесь… Я ведь видел овцу!

— Какую овцу?

— Ну, ящера, про которого вы рассказывали, — помните? Диноцефала.

— Во сне, что ли?

— Наяву. В то утро, когда рогатая гадюка проползала. Я еще хотел вам показать, да он уже пропал. Может, это мираж был?

— Какой еще мираж на рассвете! Приснился вам диноцофал. Наслушались моих рассказов, вот вам и результат. У впечатлительных натур это часто бывает.

Мергенов обиженно хмыкнул, заворочался, послышался булькающий звук. «Нельзя ему, — подумал Игорь Петрович, но мешать не стал: — Какая разница, часом раньше или часом позже придет неизбежное…» Ему тоже захотелось пить, и он достал вторую флягу.

Глава десятая. Радиация

Костер догорал. Изумрудные гномики скакали по рдеющим углям, а по лицу Игоря Петровича ползали тени и замирали в глубоких морщинах. Он сидел, обхватив колено руками, в классической позе Мефистофеля. В шалашике уютно посапывал спящий Мергенов.

Прислушиваясь к невнятным шорохам ночи, Игорь Петрович думал, зачем его дернула нелегкая взять с собой этого мальчишку. Все предприятие могло обернуться чистейшей авантюрой, так как были только обрывки почти ничем не подкрепленных предположений. Их нужно было скрывать от всех и придумывать несуществующие методы разведки нефти, чтобы не привлекать лишнего внимания. Чистая случайность, что гипотеза подтвердилась.