На суше и на море. Выпуск 30 (1990 г.)

Вскоре мы выяснили, что в носовой части «Томаса Хайка» некоторые листы обшивки здорово вмяты и что судно заглатывает воду, словно жаждущий пес. Капитан приказал закрыть передние водонепроницаемые переборки и включить насосы. Но это не помогло. Носовой отсек наполнился водой, и «Томас Хайк» зарылся в воду. Его палуба стала наклонной, как сторона холма, а гребной винт задрался вверх и стал бесполезным, хотя машина парохода работала. Капитан приказал срубить мачты, надеясь, что это хоть как-то облегчит пароход. Но толку от этого было мало. На море были большие волны, они свободно вкатывались на пароход по наклонной палубе, словно на пляж. Капитан отдал команду крепко заколотить все люки трюмов, чтобы в них не проникла вода. Теперь попасть внутрь парохода можно было лишь через дверь рубки на корме. Заделывание всех отверстий на верхней палубе оказалось опасным делом: палуба носовой частью круто уходила в воду, и если бы кто-то из матросов соскользнул по ней, то угодил бы прямо в открытый океан. Но матросы завязали вокруг пояса веревки, чтобы подстраховать себя. Довольно быстро они сумели закрыть все отверстия на палубе: пароход теперь напоминал бутылку. Дымовая труба, которая находилась впереди кожуха машинного отделения, была снесена за борт реем, когда рубили мачты, и теперь вода заливала чрево парохода через это большое отверстие. Его пришлось забить старыми парусами и заколотить досками. Страшно было смотреть, как судно, уйдя под воду носом, с высоко задранной кормой раскачивалось среди гигантских волн. Если бы не водонепроницаемые переборки парохода, которые остались неповрежденными, то «Томас Хайк» пошел бы ко дну, как чугунный утюг.

После полудня того дня, когда произошло столкновение, ветер утих, и волнение значительно снизилось. Капитан вполне был уверен в том, что мы благополучно сможем в таком положении продержаться на плаву, пока к нам не подойдет какое-либо судно, чтобы снять нас с борта. На кормовом флагштоке мы подняли перевернутый флаг (сигнал бедствия), да если даже кто-нибудь и увидел такое зрелище, какое представлял собой «Томас Хайк», то и без этого сигнала суда подошли бы к нему ради чистого любопытства. Мы пытались разместиться как можно удобнее, но из-за страшного крена сделать это было не легко.

Ночью мы услышали какой-то грохот и скрежет, доносящиеся из трюма. Нам показалось, что крен судна увеличился. Вскоре капитан сообщил, что груз чугунных чушек переместился к носу, еще немного, и он проломит переборки, и наш пароход, наполнившись водой, камнем пойдет ко дну. Капитан приказал всем пробраться к шлюпкам и покинуть судно как можно скорее. Спустить шлюпки на воду оказалось делом довольно несложным. Матросам даже не пришлось спускать их за борт, они просто опустили их на палубу, и шлюпки соскользнули по наклонной плоскости в воду. Шлюпки были привязаны веревками, чтобы их не унесло, пока шли все необходимые приготовления. Когда три шлюпки с запасом питьевой воды и продовольствия на борту были готовы, начали посадку. Вильям Андерсон со своим сыном и я никак не могли решиться сесть в шлюпку, чтобы, покинув наш бедный пароход, оказаться в открытом море. Хотя это и были самые большие шлюпки из тех, что имелись на борту, они казались жалкими и беспомощными в безбрежном океане. Наш пароход казался куда более надежным, и к тому же заметить его было намного легче, чем шлюпку, которую могло отнести ветром бог знает куда.

Тем временем грохот в трюме прекратился, и мы предположили, что груз перестал смещаться. Обдумав наше незавидное положение, мы все же решили, что будет безопаснее остаться на судне. Капитан пытался уговорить нас сесть в шлюпку, но вскоре убедился, что это бесполезно.

– Если хотите пойти ко дну, дело ваше, а я умываю руки.

Еще он добавил, что на корме есть небольшая шлюпка и что нам лучше держать ее наготове, если наше положение ухудшится настолько, что заставит нас покинуть корабль. С этими словами капитан поспешил сесть в шлюпку, и она отвалила, дабы не быть затянутой в водоворот, если судно пойдет ко дну.

Оставшись втроем на борту, мы стали спускать на воду шлюпку. При этом мы обвязались веревками, следуя примеру тех, кто только что покинул пароход. Мы погрузили в нее вещи, которые, как мы считали, нам понадобятся. Потом мы забрались в рубку и стали дожидаться утра. Это была довольно странная рубка, с покатым, словно крыша дома, полом. Но мы расселись по углам и чувствовали себя вполне сносно. Горела подвесная лампа, и внутри было гораздо уютней, чем снаружи.