На темной стороне Луны

В северной и северо-восточной части Иссык-Куля в свое время были расположены принадлежащие государству посевы опиумного мака. Огороженные и тщательно охраняемые участки обслуживали специальные сборщики. С июня по начало августа ежедневно рано утром сборщики проходили контрольно-пропускной пункт, переодевались в рабочую одежду, которая здесь хранилась, и через вторую линию ограждений попадали к месту работы, где на высоких стеблях качались головки прекрасных цветов, изысканных, красно-лиловых, нередко украшающих собою обложки иллюстрированных журналов и вместе с тем содержащих сильнейший смертоубийственный наркотик.

В зеленой головке цветка наливался удивительной силой белый густой сок, который обещал людям избавление от боли и мук и одновременно — полный распад и страшную смерть.

Лекарство. Отрава. Исцеление. Безумие. Счастье воскресения. Корчи на дыбе. Жизнь. Смерть.

Особыми ножами сборщики наносили три глубоких пореза головкам мака, чтобы через сутки другими — серповидными — ножами соскрести в висевшие у них на шеях стеклянные банки выступивший из надрезов высохший на воздухе млечный сок.

Это и есть сырье для фармакологических заводов.

Опытный сборщик собирал ежесуточно 150—170 граммов — вчетверо больше любого новичка. Закончив смену, сборщики переодевались в оставленную ими на вахте одежду и после тщательного осмотра охраной возвращались домой.

Первый шаг за оградой плантаций был началом опиумной тропы. Здесь сборщиков ждали первые скупщики наркотика, самые мелкие, шушера, готовые купить 10—12 граммов. Они первыми начинали прокапывать русло ядовитого ручейка, которому суждено со временем влиться в черную реку людского страдания и гибели.

Установить, сколько опиума расхищалось прямо с плантации, почти невозможно — выпадающая за ночь обильная роса нередко уничтожает сырец, проступивший на головке мака, полностью. А на самую тщательную продуманную систему охраны всегда находился новый, неизвестный способ хищения.

Смертельная эстафета движения наркотиков проста: каждый покупает какое-то количество опия, чтобы тут же перепродать с наживой следующему — более крупному и находящемуся в некотором отдалении. С каждым километром цена наркотиков все больше растет, хотя и вблизи места сбора она поднимается до двадцати пяти тысяч рублей за килограмм. Один грамм — двадцать пять рублей. В конце тайной тропы — в руках наркомана — опиум стоит около 150 рублей за один грамм.

Особенностью Мубека считалось его местонахождение в центре традиционных опиумных троп, которыми наркотик тайно переправлялся с северо-востока на юго-запад. Крупные сбытчики отправляли его мелкими партиями по пять-шесть килограммов с проверенными курьерами. Основное обязательное условие опиумной тропы — ее расчлененность — курьер в лучшем случае знает только человека, которому он передаст груз, а чаще просто отдает неизвестному, который назовет условный пароль. Арест курьера просто прерывает цепь, и дело заканчивается — он и при желании никого не может назвать.

Цепь сбытчиков наркотиков действовала обычно с ужасающей точностью, оставаясь в течение многих лет нерасшифрованной. Тайна перевозок обеспечивалась не только солидным вознаграждением, но и грозившей курьеру-отступнику смертью.

Когда опиумное поле на берегу Иссык-Куля срыли, структура «подпольного синдиката» изменилась, но многое свидетельствовало о том, что тайная тропа через Мубек по-прежнему существовала.

И все-таки преступники все больше «клали глаз» на затерянные в отдаленных горных районах клочки земли, куда годами не заглядывала никакая проверка. Богата такими местами была и Мубекская область.

Разница — более чем в сто тысяч рублей на каждом килограмме опия — присваивалась в пути от маковой головки до шприца. Это была доля перекупщиков и всех тех, кто обеспечивал его охрану, кто предоставлял помещение для хранения.

Тура понимал, что часть огромных этих сумм шла тем, кто однажды дал на службе присягу бороться с распространителями наркотиков, а потом, присягнув и Моммоне, взял на себя обязательство не ловить курьеров с опием, не досматривать их багаж, предупреждать об опасности и приходить на помощь, когда торговцам и курьерам грозит опасность…

— Тура, — негромко окликнул его Аминов и подал конверт. — Я думал, ты задремал. Вот, что тебя интересует. Не пропадай, звони.

— Обязательно, — под взглядом нескольких друзей Аминова, зашедших в кабинет, Тура, не читая, сунул результаты экспресс-анализа в карман. — Спасибо.

В коридоре он нос к носу столкнулся с Какаджаном Непесовым. Как было заведено при нем, при Халматове, Какаджан после дежурства не ушел отдыхать, остался на службе. Тура и сам сутками, пока тяжкое преступление оставалось нераскрытым, не вылезал из отдела.

— Устоз! — Какаджан был искренне рад встрече. — Как здоровье? Как ваши?