На темной стороне Луны

— Все хорошо, спасибо, — он снова с сожалением подумал, что если Какаджан и станет начальником уголовного розыска какого-нибудь из районов области, то ему, Туре, все равно никогда уже не обговаривать вместе с ним общие дела, не утверждать его планы оперативных мероприятий. Никогда больше им не работать вместе. — Расскажи, какие новости. Что ребята привезли из командировок?

Они отошли к лестнице, остановились у лифта, который, сколько помнил Тура, никогда так и не был пущен, как и многие другие усовершенствования в Мубеке.

Однажды, несколько лет назад, Отец-Сын-Вдохновитель лично посетил управление. Подготовкой занимались всерьез, и когда лучезарный гость вошел в лифт, по рации передали команду в машинное отделение на крыше, где шесть дюжих милиционеров вручную — лебедкой — подняли кабину лифта на второй этаж, где находился кабинет Эргашева.

— Почти ничего, устоз. Сабирджон Артыков после своего освобождения сильно изменился. Со старыми друзьями, сверстниками почти не общался. Видели его как-то в солидной компании, в ресторане. Все были хорошо одеты, наели и напили на крупную сумму.

— А еще?

— Одежда у него импортная, вы заметили. Куплена на чеки. Нарижняк, следователь, на совещании сказал, что Сабирджона опознали продавцы магазина «Березка», он приезжал туда вместе с неизвестным мужчиной. Мы считаем, что Артыков был у него телохранителем.

— Как его характеризуют?

— Неровным. Но в целом-то парень был неплохой. Пробовал сочинять песни, играл на гитаре, писал стихи…

— Как там наши ребята в розыске?

— Все нормально, устоз.

— Ты чем-то расстроен?

Какаджан приблизил загорелое, с малозаметными оспинками, привыкшее оставаться бесстрастным, лицо, тяжело вздохнул:

— Новость для вас не очень приятная, но, думаю, лучше предупредить. На вас зарегистрировано уголовное дело…

— По поводу нового двигателя?

— Да. Насколько мог, я объяснил про вас Нарижняку, но ведь вы знаете: прокуратура! Им кажется, что мы в милиции все — одно целое, все заодно. Что вы, что Гапуров…

— Будем надеяться на лучшее, — пожал плечами Тура.

— Все же я беспокоюсь за вас, устоз. Следователь возбудил по сто сорок девятой части первой. Как злоупотребление должностным положением. Я слышал, как Равшан Гапуров водителю обещал, что его не возьмут под стражу, если он будет показывать, будто вы были в курсе. Но, как мне кажется, Алик держится пока. Вы бы сходили к Нарижняку. Мало ли как обернется? Хотите, я с ним поговорю, устоз? Прямо сейчас!

Тура спустился в вестибюль по боковой лестнице, остановился около аквариума. В бирюзово-мутной прорве тихо пузырилась, радужно вспыхивала яростной расцветкой тропических рыб, сопела и булькала немая жизнь. Интересно знать, чем пленили крутое сердце Эргашева эти юркие, ослизлые, пестрые существа с пугающе красными глазами водяных упырей?

Мимо ходило великое множество людей — озабоченных и праздных, смеющихся и встревоженных, рядовых и начальственных, но почти никто из них уже не замечал Туру, будто он накинул на себя плащ невидимки. Он был здесь чужой. И вполне нежеланный. Ну что ж, здесь свет клином не сошелся. Надо поискать, где же все-таки сходится этот пресловутый клин? И вообще — как он, собственно, выглядит — свет, сошедшийся наконец клином?

Тура оперся спиной на прохладное толстое стекло аквариума, достал из кармана конверт Аминова и быстро вскрыл его.

На официальном бланке — «Управление внутренних дел мубекского облисполкома. Экспертно-криминалистический отдел. Справка эксперта. К уголовному делу не подшивать» — было написано от руки:

«Т-щу Халматову Т.

Согласно результатам произведенного экспресс-анализа представленная на исследование жидкость не содержит характерных компонентов коньяка заводского изготовления.

Эксперт-химик ЭКО мубекского УВД капитан милиции М. Аминов».

— Тура-ака! — тихо позвали. Он обернулся и увидел рядом хромого Халяфа. — Генерал знает, что вы в управлении, приказал срочно подняться к нему.

Тура спрятал конверт в карман, усмехнулся:

— Я думал, Халяф, что у вас в управлении никто не работает. А вот, гляди, пять минут простоял тут — уже кто-то успел доложить…

Халяф молча смотрел ему в лицо — понять, о чем он думает, было невозможно. Тура легонько похлопал его по плечу и неожиданно для себя спросил:

— Халяф, а ты этих рыб любишь?

Халяф сморгнул и сказал без всякого выражения:

— Мы кормим друг друга…

— О-о, сердит ты на меня, — Эргашев прошел вдоль длинного приставного стола, вернулся к Туре. — Знаю. На свадьбе не подошел. Уехал, не прощаясь. Считаешь меня во всем виновным. Я, между прочим, не одобрил Яхъяева на свадьбе. Ни его, ни раиса. Сказал им: «Вы виноваты оба! Найдите Халматова. Втроем выпейте по сто пятьдесят — и чтоб без обид!» Мужики мы или кто? — Генерал поднял на Туру желтые яростные глаза. — Побежали тебя искать — тебя и след простыл…

Халматов промолчал.

«Рахматулла Юлдашев, видимо, не очень обиделся на Яхъяева за то, что тот унизил жениха в его же доме… Да и генерала, похоже, это не особо потрясло».

— Как живешь? Надежда переживает, наверное? — спросил Эргашев.

— Ничего. У меня жена — белоруска…