На теплой земле

Из наших среднерусских мест грачи отлетают поздней осенью, позже всех перелетных птиц. Уже начинает перепархивать легкий снежок, а грачи по-прежнему бродят по засеянным полям, разыскивая корм. Возле моего лесного домика, окруженного высокими темными елями, осенними вечерами грачи слетаются на ночлег. Устраиваясь ночевать на покрытых густой хвоею еловых ветвях, хорошо защищающих их от ветра, они по ночам часто поднимают громкий крик, и от этого крика я каждый раз просыпаюсь.

Во время отлета грачей галки их провожают. Слышны их прощальные тонкие голоса. Всю зиму галки проводят в родных местах, далеко не улетая. Они близко жмутся к человеческому жилищу. Я очень люблю наблюдать и прикармливать у крыльца смешных галок. Мы бросаем им корки хлеба, кухонные отбросы. Они всегда собираются у крыльца, бесшумно перелетают с сучка на сучок, ждут, когда откроют форточку или дверь.

Вместе с галками к нашему домику прилетают и другие лесные птицы: шустрые синички, сойки и смелый поползень. Последнюю зиму к домику стали подбегать две белочки. Они хватали хлебные корки, быстро взбирались с добычею на дерево, а возмущенные галки старались отнять у них хлеб.

Уже много лет назад, когда я жил в родных смоленских местах, летом галки устроили гнездо в трубе моей печки. Гнездо было устроено на чугунной вьюшке. Сидя за рабочим столом, я слышал, как они хлопочут, разговаривают, кормят своих птенцов. Случается, осенью печи начинают дымить. Это верный признак того, что галки свили гнездо в трубе: дыму нет выхода, тяга в трубе прекратилась.

Очень хороши веселые голоса галок. Они умеют передразнивать других птиц, а каждый звук их голоса обозначает что-нибудь особенное. Известно, что птицы и звери умеют переговариваться между собою на непонятном человеку птичьем и зверином языке, сообщать друг другу об опасности или добыче. Наблюдатель живой природы должен знать язык птиц и зверей. Знание этого языка, несомненно, доставит ему большое удовольствие.

Пугач

Летом однажды мне пришлось пробовать новое ружье. Я вышел в лес на глухую поляну, где никто не мог помешать. Повесив на толстой осине мишень и отсчитав шаги, я хорошенько прицелился и выстрелил пулей. Пуля насквозь пробила осину, а после выстрела из дупла вылетела огромная птица с большой круглой головою. Ослепленная дневным светом, птица неуклюже уселась на старой осине.

В необыкновенной птице я узнал филина-пугача, голос которого мы слышали по ночам в лесу. Из рассказов охотников я знал, что в птичьем мире филин слывет самым злым и страшным хищником, которого все птицы боятся и ненавидят. Чтобы приманить хищных птиц, охотники сажают на дерево чучело филина, и тогда со всех сторон слетаются ястребы и вороны чинить расправу над своим лютым врагом.

В самом облике ночной страшной птицы есть нечто зловещее. Филин сидел как копна на осине, и его круглая, с ушами, кошачья голова медленно вращалась, а ослепленные светом большие глаза беспомощно закрывались. По-видимому, филин скрывался днем в дупле старой осины, и пробившая осину пуля его испугала.

Я не торопился убивать редкостную птицу и, спрятавшись за стволом дерева, стал наблюдать. Филин сидел почти неподвижно, только ушастая голова его медленно вращалась, как на шарнире. Головастое чудовище, сидевшее на голой осине, было видно со всех сторон издалека.

С появлением филина на моих глазах в лесу стало совершаться нечто необычайное. Первыми заметили филина неведомо откуда появившиеся сороки-стрекотухи. С особенным, тревожным и злым стрекотанием закружились они над осиной. Они кружились, взлетали и падали, присаживались на сучки и тотчас слетали. Беспокойное их стрекотание как бы возвещало по всему птичьему царству большую тревогу.

«Тра-та-та! Тра-та-та!..» – трещали, слетаясь со всех краев, сороки.

Точно по птичьему радио был передан этот сорочий сигнал тревоги. С реки, с полей, из леса на сорочье стрекотание торопливо летели во́роны и воро́ны, откуда ни возьмись, появились большие и малые ястребы, тучею кружились галки. Птицы слетались на великий суд над ненавистным разбойником. Они кружились, подсаживались ближе и ближе к филину, угрюмо ворочавшему ушастой головою. Даже самые маленькие птички смело подлетали к нему. Сбитый нападавшими, филин распустил крылья и, преследуемый всей птичьей оравою, неловко переместился на соседнее дерево. Но и здесь птицы не оставляли его, все настойчивее и смелее теребили его и клевали.

Чтобы не дать свершиться жестокому самосуду, я поднял ружье, прицелился. Убитый наповал филин упал с дерева. Напуганные выстрелом птицы еще долго кружились надо мною, но отчаяннее всех суетились и трещали неугомонные сороки…

Много лет спустя довелось мне охотиться в глухой лесной местности на глухарином току. Каждую весну я выезжал в исхоженные мною лесные угодья. Знакомый егерь Егорыч показал мне глухариный ток, и, разумеется, я хорошо запомнил указанное место.

После двухлетнего перерыва довелось мне еще раз побывать на этом глухарином току. Старинный приятель Егорыч встретил меня, с досадою покачивая головою.