На той стороне

Пока отец маялся и нянчил свою запелёнатую гипсом руку, вдоль села запели-заиграли провода – Бондари наконец-то подключили к общей электрической системе. В Тамбове заработала ТЭЦ, и долгожданное электричество по вечерам весело разливало в стеклянные колбочки, висящие под потолком, свой медовый свет.

Как писала тогда наша районная газета «Народная Трибуна» – цивилизация пришла в каждый советский дом.

Надобность в стальных циклопах, пожирающих безмерное количество нефти, отпала. Отец на радиоузле снова оказался не у дел.

Пришёл проситься к начальнику почты на любую работу.

– Илья Борисыч, семью кормить надо. Возьми хоть почтальоном, хоть конюхом, пропадаю.

Илья Борисович Минкин был еврей совестливый, понимал простого русского человека, захлёстнутого тугой вожжой нужды. Вспомнил, что стоящий перед ним моторист спас от аварии здание радиоузла. Если бы не удалось тогда остановить двигатель, он наверняка бы разнёс в кирпичи и щебень всё здание. В его картере масла было столько и ещё столько, чтобы развить критическую скорость оборотов, после которой от циклопа остались бы одни брызги.

«Вот глухота человеческая! – наверное, подумал про себя Илья Борисович. – Не разобрался в чём дело. Материально наказал героического моториста. Что ни говори, а не каждый рабочий поступил бы так на его месте. Жалко русского человека!»

Так, а, может, не так думал Илья Борисович, но через полчаса мой батя был зачислен в штат почтовым работником в должности радиооператора.

Конечно, я несколько преувеличил сердечность Ильи Борисовича в деле моего отца. Радиоузел теперь увеличил время вещания, и операторов, сколько-нибудь грамотных в этом деле, под руками Ильи Борисовича не оказалось. Тогда кстати и подвернулся уволенный моторист, бывший кинопередвижник и начальник районного отдела культуры, знакомый с политически ответственной работой радиста, – ловить нашу волну и гнать её по проводам, а чужую отгонять от своего берега, обслуживать аппаратуру.

Вот и вся хитрость!

– Распишись за инструктаж! К шести ноль-ноль утра заступай на вахту. Всё! Да, помни об уголовной ответственности за срыв передач. Ну, там, шепотки разные… Голоса… – прибавил Илья Борисович, оглядываясь по сторонам. – Шабаш! Иди, получай казённую одежду.

Где отец сумел переодеться – не знаю, но домой он пришёл в фирменном тёмно-синем кителе военного покроя, в фуражке с голубым кантом и синих суконных брюках, тоже окантованных. Встречай, родня, своего героя!

Мать в дверях так и ахнула:

– Господи, Боже мой! Василий – откуда?

– Откуда пришёл, там меня уже нет. Видишь, как человека красит одежда? А ты говоришь, что одежду красит кто? – отец провёл рукой по вспотевшей шее, на улице стояло лето, и на ладони его, как от черничных ягод, остались синие пятна.

Сукно, конечно, было плохого качества, но зато казённое, дармовое, а бесплатному коню в зубы не смотрят.

– Ты, никак, почтарём собрался работать? – вопрошала огорошенная мать, считая почтовую работу ну никак не подходящей для здорового мужика.

У нас на все Бондари, кажется, одна тётя Нюра Батракова управлялась. Война кончилась, и теперь частых писем бондарцам ждать было неоткуда. Вся родня на месте, рядышком. Ну, а если и были где родственники, на письма тратились редко. Да и что писать, когда кругом одно и то же – нужда да бескормица. А что на неё, на нужду, жаловаться, когда она от Бога? А пяток-десяток писем развезти на велосипеде – её внучок за полчаса управлялся.

– Василий, не позорься, отнеси обратно форму, какой из тебя почтальонщик? За тобой куры будут бегать, смеяться. На улицу не покажешься.

– Бери выше, Настасья! Теперь я связист-оператор на радиоузле. Работа не пыльная, но ответственная. Обмыть бы надо.

– Обмыть? Конечно, обмыть. Василий, снимай свою форму!

Отец беспрекословно переоделся в свою обычную одежду и уселся за стол.

Мать принесла корыто, опрокинула в него чугунок нагретой воды и сунула туда новенькую, ещё в складских отметинах, отцовскую форму. Вода стала чернильного цвета. Сукно линяло на глазах, теряя краску.

– Вот и обмыли! – смеялась мать, отправляясь во двор сушить казённые вещи. – Теперь красить не будут, а то белья на тебя не напасёшься!

И заработал отец на радиоузле в своё удовольствие! Газет читать не надо, на подписку тратиться не надо, радио обо всём расскажет, растолкует, мудрости научит – почище университетов.

Стал отец на глазах грамотеть, в политике разбираться, как в навозе. Хоть запускай его читать лекции от общества «Знание». Работник МИДа – да и только!

Я, когда приходила моя очередь проводить политинформацию в своём классе, всегда консультировался о последних решениях партии и правительства, о международном положении у моего батяни.

Лучше меня эти вопросы знала только наша историчка – Ираида Полиновна Эжен. Говорили, что она незаконнорожденная дочь французского коммунара Поля Эжена, перебравшегося в Россию после провала Коммуны.