На том стоим (СИ)

— Он считает себя самым великим, самым умным и непобедимым, Кикимер! — с азартным блеском в глазах произнёс Регулус. — Как же мне хочется… чтобы Тёмный Лорд узнал… узнал, что это я, именно я разгадал его тайну. Я ведь заслужил это? Правда? Только… если он узнает прямо сейчас, — Блэк задумчиво обернулся к домовику, — он убьёт отца, мать… Нарциссу, Сириуса… Вот если бы…

Регулус склонился над зельем, запустив руку в карман за свёрнутым клочком пергамента. Пальцы неожиданно коснулись чего-то гладкого.

— Что это?

Регулус достал предмет. Медальон. Он уже и забыл, как сунул его сюда.

Простой медальон, так похожий и непохожий одновременно на крестраж Волдеморта.

Регулус был совсем наивный, когда кузина подарила ему эту дешёвую безделушку. Мелочь.

Нет. Это не просто медальон, это Нарцисса, их шумные посиделки в беседке, вкус зимней коврижки, смех Сириуса и нотации сердитой Андромеды. Отец и мать. Особняк на площади Гриммо и дом Арктуруса Блэка. «Я заберу у него самое ценное, — подумал Регулус и положил записку внутрь медальона дожидаться своего часа. Замок щёлкнул, запирая тайну внутри на долгие годы. — Я совершаю равный обмен. Это останется здесь вместо его обожаемой драгоценности. Если он сунется сюда в ближайшее время, — Регулус взмахнул палочкой, преображая свой медальон в точную копию реликвии Слизерина, — ничего не поймёт».

— Кикимер! — Блэк резко обернулся, не сомневаясь, что преданный слуга всё выполнит и на сей раз. — Хватит дрожать. Ты сделал всё, что я просил. Молодец! Но у меня осталось поручение. Вот это — мой медальон. Я отдаю его тебе.

Домовик трепетно принял вещицу и прижал к груди.

— И ещё… — Регулус набрал побольше воздуха. — Сейчас я буду пить содержимое этой чаши, и, если вдруг не смогу продолжить, ты поможешь мне… пусть даже тебе придётся вливать зелье в мой упрямый рот.

Влажные глаза Кикимера округлились.

— Я приказываю тебе поить меня и не останавливаться! А когда чаша опустеет, ты поменяешь медальоны и сразу же уйдёшь отсюда.

— ХОЗЯИН! — обмирая от ужаса, воскликнул эльф.

— Это приказ! Ты служишь моей семье и не смеешь меня ослушаться.

— Кикимер не уйдёт, — упрямо сказал домовик. — Он будет помогать, он будет пить сам, если хозяину так нужен этот гадкий медальон! Он накажет себя очень больно, но не уйдёт.

— Даже твоей магии не хватит на то, чтобы помочь мне, — сказал Регулус, слабо улыбнувшись. — Ты отправишься домой, и никогда не расскажешь моей матери о том, что здесь происходило. Никому из моей семьи! Слышишь? Никому! А медальон… тот, что заменишь моим, ты уничтожишь. Это будет трудно, но ты должен постараться. Это очень важно. Ты понял меня?

Регулус дождался слабого кивка.

— Здорово!

Тёмная вода блестела вокруг острова, зловещий шелест наполнял пещеру вздохами. Призрачная лодочка качалась у берега, постукивая о камни.

Озеро спокойно. Но это лишь на первый взгляд. Мертвые стражи уже ждали. Они там, под спокойной водой, что заодно похоронит все упования благородных родителей.

Регулус чувствовал, что пальцы у него слегка трясутся, и попытался унять дрожь, хотя увидеть его здесь никто не мог. Не перед кем было храбриться.

Он взглянул на ладонь, сжал пальцы в кулак. Ещё никогда это простое движение не было так ему приятно. Это движение живого человека. Это и есть волшебство.

Пусть его идея безумна, и на всё это мог бы решиться только сумасшедший, у Регулуса было огромное желание оправдаться хотя бы перед самим собой, совершить что-то правильное. Он готов был пожертвовать жизнью для того, чтобы остальной мир скорее избавился от этой бессмертной твари. Вот на что теперь опирался Регулус и чувствовал, что, впервые, под его ногами оказалась правильная опора. Как издевательство в голове пронеслись последние слова Лорда.

«Последний же враг истребится — смерть».

Волдеморт никогда не понимал значения этой фразы и уже не поймёт. Смерть для него — противник, с которым он бессмысленно борется и борется, которого боится. Но с ней нельзя бороться — можно только примириться.

«Расколоть душу…»

Но душа ведь бессмертна, тогда и смерти никакой нет, а значит, враг уже истреблён.

Регулус почувствовал, что ему больше не страшно. Старший брат велел ему никогда не бояться. Ничего.

Он опустил бокал в чашу, не встретив на этот раз никакого препятствия, зачерпнул изумрудное зелье и отсалютовал безмолвной пустоте пещеры.

— До дна! На том и стоим…

========== Глава восемнадцатая — Лимонное дерево ==========

«Всем известна повадка кошек останавливаться у приотворенной двери

и прохаживаться между её створок. Кто из нас не говорил кошке:

«Да ну, входи же!».

Есть люди, которые, попав в неопределённое положение,

так же склонны колебаться между двумя решениями,

рискуя быть раздавленными судьбой,

внезапно закрывающей для них все выходы»,

— Виктор Гюго

1998 год

Если в этом мире и была справедливость, то Теодор Нотт в это категорически не верил.

Он лишь уныло бродил взглядом по пустому залу.

За окнами грузили мебель и книги. Перешёптывания натирающих запачканный паркет домовиков походили на мышиную возню. Осколки блестели на полу среди досок вскрытого пола.