На тонком льду

Ребенок внимательно смотрел на нее исподлобья, его светлые брови сошлись на переносице. Он медленно покачал головой.

– Я хочу с тобой!

Эти слова больно ударились в середину груди. Она тоже не хотела оставлять его, но ребенку не место на войне. По правде говоря, на войне нет места никому. Ни единому живому существу. И все же обстоятельства складывались так, что она должна уехать. Одно дело – знать, что Веренир живет где-то в замке. Пусть далеко, пусть она не видит его и даже не может перемолвиться словом. Даже если рядом с ним какая-то зеленоглазая красавица. Но он в безопасности. И совсем другое – когда он будет в самой гуще событий. А уж он-то непременно туда попадет! Веренир так и не рассказал ей, что за оружие они с князем подготовили, но догадывалась, что это как-то связано с его силой. А если так, ему может понадобиться ее помощь! Да ее сила в любом случае будет нужна! Не деснице, так раненым ратникам. Великий князь оказал ей слишком большую честь, подарив это поместье, чтобы она осталась в стороне. Но почему к ней никто не приехал? Почему Веренир не сообщил ей о том, что собирается на войну?

«А кто ты ему, чтобы он отчитывался перед тобой?» – противно возразил внутренний голос. И ведь не поспоришь. Согласилась бы ехать с ним – была бы в курсе событий. А теперь нужно действовать самостоятельно.

– Бо, – Исха уткнулась своим лбом в его, – ты ведь уже большой, поэтому должен понимать, что иногда взрослые не могут брать с собой детей.

– Почему? – он оттопырил нижнюю губу.

– Потому что я пойду туда, где много плохих людей, я не хочу, чтобы тебе навредили.

Мальчонка отстранился от женщины и сурово, совсем по-взрослому посмотрел на нее:

– Плохие люди сделают плохо тебе.

– Не сделают, солнышко, – Исха ласково погладила его по бархатной щечке, все еще красной после мороза. – Ты же помнишь, что меня защищает камень? – она дотронулась до груди в том месте, где под одеждой висел амулет. – Мне нужно помочь одному другу, а потом я вернусь за тобой.

– Я хочу с тобой, – упрямо повторил малыш.

Они пришли к тому, с чего начали. Глядя в его серьезные карие глаза, Исха чувствовала, как сердцу становится все тяжелее.

Она не успела ничего ответить. В сенях хлопнула дверь. Через четверть щепки внутрь вошла Анеля. Теперь Исха сама видела, что голова переживал совсем не напрасно. Крестьянка выглядела чистой безумицей: простоволосая, растрепанная, с распухшим от плача лицом. Под глазами залегли глубокие темно-серые круги. В один день она превратилась из женщины средних лет в старуху. Она все еще шмыгала носом. Исха встала навстречу. Хозяйка дома склонила голову в качестве приветствия.

– Вот, привел ее, госпожа, как ты и просила, – Анакий сказал это таким тоном, будто оправдывался за внешний вид жены.

– Здравствуй, Анеля. Нужно поговорить, – улыбнулась Исха.

– Со мной? – она беспомощно оглянулась на мужа.

Исха взяла ее под руку и отвела ближе к печи, чтобы создать хотя бы видимость уединения. Бо нашел под лавкой забытую кем-то из младших детей головы грубо вырезанную из дерева птичку и с интересом вертел ее в руках. Анакий сел дописывать свое сопроводительное письмо с отчетом: кто, что и в каком количестве отправляется из деревни.

Крестьянка так растерялась, что даже перестала всхлипывать.

– Что госпоже угодно? – такое обращение напомнило ей о покойной Эйле, ведьма поморщилась.

– Ты сильно беспокоишься за своего сына, – утвердительно произнесла Исха. Женщина кивнула.

– Пусть бы старики шли! Они свой век отжили. Вон и Анакий согласен! Хотел собой сына заменить, а тот – ни в какую! Уперся бараном, мол, я жребий вытянул, мне и идти! – у Анели начали дрожать губы. – Уж кто знает иль свидимся еще…

Видя ее состояние, Исха взяла женщину за грубую мозолистую руку. На несколько мгновений та замерла, будто прислушиваясь к чему-то глубоко внутри себя. А ведь она ощутила магию! Своей силы у нее не было, но и такой чувствительностью обладали немногие. Нужно будет с ней это обсудить, когда все закончится, но сейчас не до того. Ведьма лишь пожелала, чтобы крестьянка немного успокоилась. Сила не подвела: Анеля теперь смотрела на собеседницу более осознанным взглядом.

– Я присмотрю за ним, насколько смогу, – она все еще держала собеседницу за руку, передавая спокойствие.

– Ты, госпожа?

– Да, – уверенно подтвердила Исха. – Я отправлюсь вместе с ними, но и ты сделаешь кое-то для меня: позаботься о Бо.

Крестьянка оглянулась на играющего ребенка. Тот поднял руки и водил птичкой в воздухе, будто это она сама летает. Анеля закивала. Ее младшая дочь была немногим старше этого непонятно откуда взявшегося подкидыша. Она решительно вытерла остатки слез в уголках глаз и подытожила:

– Ты проследишь за моим ребенком, а я – за твоим.

***