На трассе — непогода

Иногда на крыльцо выходил лейтенант, муж той женщины со скуластым по-татарски лицом, которую видел я по утрам с девочкой на пепельном песке, он курил трубку, сосредоточенно пыхтел ею — в комнатах курить было нельзя — и говорил мне, что ехали они сюда с Украины, ехали поездом, потому что жена боится самолета, а потом теплоходом, долго ехали, но пройдет еще день-два, и они с семьей направятся дальше, на другой конец острова, там они будут жить на заставе, — и, заканчивая свой рассказ, вздыхал:

— Скорее бы…

1970

ПОБЕГ

Памяти матери, Елизаветы Свидерской

Часть первая ЕСЛИ ОГЛЯНУТЬСЯ…

…тогда я ей сказал:

— У меня был другой отец.

— И кто же?

— Отто Штольц, оберст-лейтенант вермахта.

— Ты хотел сказать: обер-лейтенант?

— Я сказал правильно. Оберст-лейтенант — это по-нашему подполковник.

— А на меньший чин ты не согласен?

Конечно же она решила, что это шутка… Вот с этого и началось.

Прежде всего — небольшое предисловие: событие, о котором пойдет речь, необычно, многим оно может показаться неправдоподобным, хотя я почти ничего не выдумал. Я не случайно написал «почти», потому что не был, да и не мог быть очевидцем главного, а пользовался чужими воспоминаниями, документами, дневником, — этим я хочу сказать, что все факты, именно факты, а не их оценки и освещение существовали и существуют независимо от меня.

Когда я решился начать эти записки, один из друзей моих — Алик — посоветовал:

— Поменяй фамилии.

— Зачем?

— Ты можешь ошибиться в мыслях и чувствах людей, — сказал он. — И тогда эти люди будут оскорблены.

Сначала я с этим не был согласен, но потом решил: в словах моего друга есть доля истины, — и я изменил фамилии, но не все; теперь же, когда записки эти закончены и найдено то, что хотел я отыскать, мне кажется — как бы ни были названы герои этой истории, действительными именами или же вымышленными, это не имеет значения, сам факт еще ничего не определяет, если он оторван от цепи иных событий, размышлений и чувств, он только факт — и все, но стоит приблизиться к нему, чтобы разглядеть попристальней и понять его предназначение, как он может повернуться многими гранями и лучи света, отражаясь от них, высветят не одну человеческую жизнь, и тогда уж важны будут не только имена, а более всего иного — суть факта и ее устремленность.

Не всегда нам дано проследить изначальность того, чем живем мы сегодня, и когда склоняешься к любимой в первом поцелуе, то вряд ли встанет перед тобой тень прадеда, скачущего в глухой ночи по дороге, где за каждым изгибом таится пуля в стволе, скачущего, чтоб только заглянуть в глаза той, без которой не был бы возможен твой первый поцелуй сегодня, как не был бы возможен ты сам; но если оглянуться… Мне это удалось. И я думаю теперь: удайся это каждому, то, наверное, ни у кого бы не было сомнений, как бесконечны и непрерывны человеческие судьбы и как много каждый несет с собой из того, что содеяно теми, кто был до нас, — это не бремя, это — движение, единство потока, и в этом потоке всего лишь мелкая капля — моя история, но без нее не было бы меня, а стало быть, и того, что я теперь знаю…

Мы, видимо, редко задумываемся над совпадениями, хотя поджидают они нас на каждом шагу, и я бы, наверное, не заметил, что сегодня стоит такой же день, как три года назад, когда все началось, если бы не взглянул за окно, за которым слышался рокот бульдозера, сгребающего бревна, щепье и мусор разрушенного дома. Я один в квартире, сижу у себя в комнате, а на дворе серый день поздней осени, листья с деревьев облетели, трава на газонах убита ранними морозами, и среди этого блеклого однообразия ярко и сочно полыхает огромный костер — это сжигают у нас в Останкине остатки бараков, и в открытую форточку доносится в комнату запах дыма.

Вот так же пахло три года назад на Арбате. Дворники жгли мусор, чтобы дворы легли под снег очищенными от всякой дряни. Мы шли компанией, и нам было весело. Это был наш первый рабочий день в лаборатории НИИ. Хотя мы знали еще до защиты диплома, что попадем туда, все же до этого дня все было в области ожидания, а теперь мы с полным правом могли назвать себя «инженерами», — во всяком случае, так было записано в наших пропусках.

Чтобы отметить первый рабочий день, и было решено собраться у одного из наших приятелей на квартире.