На третий взгляд, или Написанному верить!

–– Не могу этого утверждать наверняка, мне известно только, что он переехал на дачу в Топтыгино и ведёт там крайне странный образ жизни: ходит босиком, облачившись в какую-то рваную хламиду и нацепив на голову венок из птичьих перьев. По утрам бьёт в барабан и распевает гимны на непонятном языке. Словом, перебаламутил весь посёлок. Соседи даже к участковому обращались, чтобы тот его урезонил, но в полиции не нашли состава преступления. Ну музицирует человек у себя дома: может, у него хобби такое.

–– А этот его эксцентричный наряд? – удивился Игорёша.

–– Каждый имеет право одеваться по своему вкусу – это дело сугубо личное, он же не обнажённым ходит.

–– А специалисты из области психиатрии тоже находят его поведению вполне разумное объяснение?

–– Беседовал с ним один такой по просьбе Регины, но никакого психического расстройства не обнаружил. Заявил, что тогда всех представителей любой современной субкультуры нужно считать психами и подвергать принудительному лечению. И против этого нечего возразить.

–– Из этого следует, что на планете одним счастливым человеком стало больше, – насмешливо подытожила я.

–– А как же Регина? – возмутилась мама.

–– А что с Региной? – притворно удивилась я, хлопая ненакрашенными ресницами.

–– Ты считаешь, её не заботит судьба собственного мужа?

–– Что ей мешает заботиться о нём и дальше? – пожала плечами я, подумав про себя, что любимую мамину подругу главным образом заботит общественное мнение и её собственная репутация.

–– Как гласит буддийская мудрость, «если это действительно твоя лошадь, отпусти её», – морально и словесно поддержал меня Игорёша.

–– Выходит, что из-за какой-то буддийской лошади мы не должны вмешиваться в происходящее, безучастно наблюдая за тем, как человек губит свою жизнь, совершая непоправимую ошибку? – дрожащим от возмущения голосом спросила мама.

Я собиралась возразить ей, что, вмешиваясь в жизнь другого человека, ошибку, возможно, совершает её драгоценная Регина, но меня опередил Игорёша.

–– Один великий посвящённый много веков тому назад сказал: «Я слишком люблю людей, чтобы лишить их возможности совершать собственные ошибки, потому что только ошибки способны их хоть чему-то научить», – лихо выдал он.

Такого крутого виража от Игорёши не ожидали ни я, ни тем более мама. Я сперва с восхищением посмотрела на него, а потом с вызовом на маму. Нет, мне определённо подменили мужа. Не уверена насчёт мамы, но меня эта подмена весьма порадовала.

–– Значит, вы отказываетесь поговорить с Борисом Михайловичем и повлиять на его поведение? – перешла на официальный тон мама, не осмелившись оспаривать мнение посвящённого.

–– Почему? Поговорить мы можем, – примиряющее улыбнулась я, – а вот повлиять… это как получится. Возможно, его влияние на нас окажется действеннее.

–– Но это уж слишком! Я не желаю даже шутить на эту тему – передёрнулась мама. – Если вы на самом деле согласны отправиться в Топтыгино…

–– Мы будем там через два с половиной часа, – ловко перебил её Игорёша, продемонстрировав готовность к скорейшему урегулированию внутрисемейного идеологического конфликта.

Маме удалось сохранить статус первой дамы нашей квартиры, и она с присущим этому статусу достоинством неспешным шагом удалилась в свою комнату.

Игорёша, не будучи доктором математических наук, удивительно точно подсчитал количество времени, потребовавшееся нам на то, чтобы добраться до дачного домика Регины Наумовны, в котором «губил свою жизнь» её блудный муж. С каждым часом я обнаруживала у моего благоверного всё больше и больше достоинств и скрытых талантов, волнующих моё воображение и переполняющих меня гордостью за мой столь удачный выбор, сделанный двадцать с лишним лет тому назад. Но вернёмся непосредственно к цели нашего визита в Топтыгино.

Можно сказать, что после моей последней поездки посёлок не слишком изменился, чего нельзя сказать о доме Регины Наумовны. С первого взгляда было понятно, что над ним кто-то долго и вдохновенно трудился, преобразив его до неузнаваемости. Стены, ставни, крыша и даже сарайчик во дворе были разрисованы непонятными знаками и иероглифами, а все деревья и кусты увешаны разноцветными лоскутками, ленточками и верёвочками, сплетёнными в косички.

Дав себе слово сохранять нейтралитет и не делать поспешных выводов, мы с набитыми едой пакетами вылезли из машины и, миновав незапертую калитку, решительно направились к дому. На наш настойчивый стук никто не отозвался, и мы с некоторой опаской заглянули внутрь.