На тревожных перекрестках - Записки чекиста

Еще более кровавый удар по минскому партийному подполью враги нанесли в сентябре и октябре. После осеннего провала подпольный горком партии в самом Минске не восстанавливался, и руководство подпольем стало осуществляться из партизанских отрядов и бригад. Тем самым достигались более гибкая координация и взаимосвязь деятельности подпольщиков и партизан и в гораздо большей степени гарантировалась сохранность руководящих партийных органов, ценных кадров подполья.

Насаждаемая отрядом особого назначения подпольная сеть в столице Белоруссии и на железнодорожных узлах не имела соприкосновения с нелегальными группами, созданными в начале войны. Суровые законы конспирации диктовали нам обособленность от них, потому что две карательные кампании не могли пройти бесследно для патриотических организаций Минска. По всей вероятности, в них орудовали провокаторы. Оставшиеся на свободе прежние подпольщики скорее всего находились под тайным наблюдением гитлеровских сыщиков, служили как бы приманкой для неопытных конспираторов и горячих голов. Этот вывод я сделал на основании своего предыдущего опыта и руководствовался им, создавая новую сеть.

Думаю, что подпольщикам, работавшим под началом нашего спецотряда, удалось избежать многих провалов, хотя и они не были, разумеется, полностью застрахованы от гибели. Борьба шла ожесточенная, рисковать приходилось на каждом шагу, и потери иной раз становились просто неминуемы. Не надо забывать, что против нас действовала одна из сильнейших в мире секретных служб, накопившая огромный опыт подавления патриотических сил в своей собственной стране и на территории всех оккупированных стран Европы.

В июле 1942 года фашистские контрразведчики из абвера схватили командира нашей подпольной группы Леона Антоновича Янковского. Он работал в стане врага бургомистром волости Федорки Бегомльского района. Будучи честным человеком, глубоко преданным Родине, Янковский умело разработал легенду, будто бы он бывший кулак, сильно пострадавший от Советской власти. Его родственники, проживавшие в Федорках, подтвердили эту выдуманную историю. Оккупанты поверили ему и назначили на административную должность. Пользуясь ею как прикрытием, отважный подпольщик сколотил группу патриотов и проводил нелегальную работу. Он давал приют окруженцам, снабжал партизан продовольствием, саботировал распоряжения немецких органов, защищал население от реквизиции скота и зерна. На допросах Леон Антонович ничего не сказал, никого не выдал и умер на фашистской виселице как истинный герой.

Гитлеровские шпионы старательно выслеживали наш отряд. Разведчики то и дело доносили, что в деревнях появляются незнакомые люди и допытываются, как попасть к партизанам. Одного такого любопытствующего наши бойцы задержали в деревне Сухой Остров и привели на базу. По пути он пытался бежать, но неудачно.

- Чего удираешь? - спросил его политрук Сермяжко.- Сам просился к партизанам, а теперь даешь стрекача.

Задержанный тяжело дышал, волновался, а немного успокоившись, объяснил:

- Кто вас знает. Вдруг вы не партизаны, и это сплошная провокация.

- Вот чудак, - сказали бойцы.- Провокаторы тебя в лес не повели бы, а сдали коменданту в райцентре и помянули бы твою душеньку имперским шнапсом.

Прошли с километр, он опять, как заяц, прыг в кусты. И вновь у него ничего не получилось. Разведчики связали ему руки и в таком виде привели ко мне.

- Поговорите с ним, товарищ майор,- сказал Константин Сермяжко.- Может, он и не враг, но на кой черт порядочному человеку убегать от партизанской разведки?

Я оглядел задержанного: коренастый, несколько рыхлый мужчина с короткой толстой шеей, из-под пиджака виднеется холщовая рубаха, на ногах блестят галоши. По первому впечатлению заурядный деревенский парень. Глаз не подымает, один раз лишь посмотрел на меня и опять потупился.

- Развяжите ему руки,- сказал я разведчикам.

Они немедленно выполнили приказание. Парень смахнул комаров с лица, растер затекшие кисти и шагнул ко мне, поняв, очевидно, что я командир.

- Зачем же связывать? - заговорил он.- Я же советский человек. Я хочу бороться с оккупантами.

- Почему пытались бежать? - задал я вопрос.

- Кто вас знает. Вдруг вы не партизаны, и это одна провокация,- заученно пробубнил задержанный.

Он сказал, что был в немецком плену и вот уже два месяца как бежал.

- В каком лагере были?

- В Минске, на улице Широкой.

- Где скрывались после побега?

- Сперва в лесу, потом в Радзевичах, Ейпаровичах, последнее время в Сухом Острове. Искал партизан, хотел вступить в отряд...

Легенда была правдоподобной, однако задержанный вызывал подозрения. Я слушал его и думал, что каждую его версию необходимо тщательно проверить. Мимо проходила с выстиранным бельем Настя Богданова. Увидев незнакомца, подошла ближе.

- Честное слово, тот самый! - прошептала девушка. Задержанный побледнел и отвернулся.

- Какой тот самый? - поинтересовался я.

- Немецкий переводчик! - ответила Настя.- Проверял документы по дороге в Минск.

- А ты не ошибаешься? - усомнился я.