На тропе войны

— Тогда много! Долго в догоняшки играли. А жизней у великана, наверно, три. По числу дней прохождения города.

Мы успели хорошо отдохнуть, прежде чем на пустыре опять задул ветер и закрутился смерч в средине.

— Эй, хромоножка! — сказал я ящеру. — Сильно теперь не нарывайся. Пусть ты и камикадзе, однако дорог нам.

Вторая схватка оказалась тяжелее и длилась дольше. Штайнер следовал все той же тактике, но, очевидно, получил больше живучести за счет более серьезной накачки маной. И еще он обрел способность регулярно выпускать облака пыли, а не только перед самоуничтожением. Правда, по объемам они были скромнее, не так густы — и все же практически полностью ослепляли нас секунд на тридцать. Угадать приближение штайнера в эти периоды мы могли только по его реву и вздрагиванию земли; сам же он видел сквозь пыль отлично. Несколько раз великан едва не растоптал меня и Люцифера, возникая буквально в двух шагах, и уже с занесенной над нами ногой. Но в итоге мы уцелели, а погиб ящер — при очередном самоуничтожении монстра. Нам уйти от камнепада помог, а сам не успел.

Вскоре после начала третьего боя выяснилось, что теперь штайнер может швыряться камнями, выбрасывая их по одному из собственного тела через ладони. И летели в нас, конечно, отнюдь не камушки с детский кулачок. От одного валуна я не успел увернуться и прикрылся щитом. Тот выдержал, но костомеха едва не снесло! Ответить великану нам было нечем. Мы по-прежнему могли только убегать, надеясь на истощение маны противника.

— Не смей меня спасать, если что! — предупредил я Люцифера. — У меня несравненно больше шансов уцелеть под завалом.

— Ты так говоришь, будто мы уже до третьего самоуничтожения гада дожили, — откликнулся конь. — В этот раз у него еще больше сил будет. Насколько — можешь прикинуть по разнице между первой и второй жизнями.

Однако великан решил не тянуть со своей гибелью. Как и с нашей. Он придумал способ, как нас убить наверняка, и даже облако пыли выпускать не стал, чтоб мы могли оценить замысел. Не дожидаясь заметного уменьшения запаса энергии, он подпрыгнул высоко, очень высоко. Взревел напоследок и рассыпался, готовясь равномерно накрыть камнепадом всю площадку, словно бомбовым ковром.

Я бросился к Люциферу и прижал его к стене, прикрывая и щитом, и всей громадой костомеха. Впрочем, какой такой громадой? Она ничто перед ливнем глыб, которые вот-вот обрушатся на нас сверху.

Стиснув зубы до ломоты в челюстях от бессильной злобы, я перебросил манопотоки со всех накопителей в баффы скелета и его устойчивость. Но каналы-то не резиновые, их пропускная способность ограничена. Да и баффы не смогут поглощать урон от десятков мощных дробящих ударов в секунду!

В воображении я уже слышал и чувствовал, как огромные камни бьют в бронепластины, сминая их точно бумагу; как трещат кости некрокиборга, мои собственные и Люцифера. И ничего нельзя сделать, нельзя даже влепить врагу напоследок! Будь на мне сейчас «Месть мертвеца», от которой давно избавился, и она не помогла бы насолить штайнеру хотя бы после смерти. Великан был неуязвим раньше, а теперь его уже и не существует.

Нет, мы выдержим, выдержим, выдержим! Вместо той побрякушки реванша, опасной для владельца и по большому счету бесполезной, у меня есть «Львиное сердце», вдвое увеличивающее силу в критические моменты. Рычаги управления чертовски прочные. Механизмы передачи действий оператора вообще несокрушимые, ибо магические. Я могу помочь костомеху выдержать бомбардировку напрямую, через редукторы, и подпитывать его собственной маной тоже напрямую. Мое достижение «Един с костомехом» давно ничего не стоит, поскольку тогда он был трудовым, а теперь боевой. Но клянусь, для одной-единственной функции — устойчивости — я сейчас единство восстановлю, вашу мать! Это же базовая характеристика, одинаковая для обеих модификаций… Мы станем едины в полном смысле, без посредника в виде системы и прочих глупостей!

Я вцепился в рычаги как в последнюю надежду и напряг ноги в зажимах. С оглушающим грохотом обрушились на броню и щит первые камни, и сразу следом нас накрыло сплошной лавиной. Вздрогнула и зашаталась земля — это совсем рядом упала особенно большая глыба. Костомех с натужным скрипом во всех суставах осел вниз, налегая на Люцифера. Еще две или три секунды до нас доносились отдельные удары последних запоздалых валунов, падавших повсюду на площадке, и наступила тишина, нарушаемая только шелестом песчаного дождя.

Превозмогая боль в локтях, пояснице и коленях, я пошевелился, заставляя двигаться и костомеха. Надо как-то свалить с себя нападавшее на спину. Только б на Люца ничего не хряпнулось, когда разгибаться буду…