На участке неспокойно

— Вы только послушайте, кто такой Абдулин! — обратился к сотрудникам Абдурахманов. — Это окончательно спившийся человек. Ему ничего не стоит продать любого из нас за рюмку водки! Он оклеветал честных людей Карпову и Беспалова и пытался обвинить в преступлении Эргаша Каримова, который, как вы знаете, спас от смерти дружинников в клубе маслозавода!

— Дружинникам помог задержать хулиганов Иван Мороз! — уточнил Лазиз.

— Товарищ председатель, в конце концов, я могу дальше говорить или нет? — со злостью обратился подполковник к Автюховичу. — Ведите собрание. Мы ведь не на базаре!

Якуб Панасович посмотрел на Шаикрамова:

— Мы вам предоставим слово.

— Я объясню, почему оперуполномоченный Шаикрамов считает Каримова жуликом, — отпил воды из стакана Абдурахманов. — Дело в том, что несколько лет назад он был привлечен к уголовной ответственности за кражу. Был за человеком грех, ничего не скажешь. В прошлом году за хорошую работу в колонии его освободили досрочно, й теперь он считается одним из лучших рабочих хлопкоочистительного завода. Это говорит о многом.

— Ваш лучший рабочий так и норовит взять, что плохо лежит, — Лазиз все-таки не послушался предупреждения Автюховича. Однако подполковник на этот раз не обратил внимания на его реплику. Поговорив еще о малозначительных проступках других сотрудников, Абдурахманов возвратился к убийству Василия Войтюка.

— Я должен еще раз напомнить собранию о некоторых неблаговидных делах участкового уполномоченного Голикова, — начал он с Сергея. — Главные из них следующие: пьянка с Крупилиным, грубость в обращении с гражданами, нарушение социалистической законности при ведении так называемого бахтияровского дела… Эго лишний раз доказывает, что убийство, происшедшее на участке Голикова, не было случайным. Оно явилось результатом нечистоплотности участкового уполномоченного, — подвел итог подполковник. — Мы должны так же, как и Шаикрамова, сурово наказать его. Этому нас учит партия!

— Не прикрывайтесь партией, — вскипел от негодования Лазиз. — Партия — это еще не вы.

— Я давно в партии, — спокойно возразил Абдурахманов, — и имею право так говорить.

Он взял пиалу с чаем, однако пить не стал — подержал в руках, затем поставил на стол и посмотрел на Автюховича, который о чем-то тихо разговаривал с Ядгаровым.

— У меня все.

Якуб Панасович поднялся:

— У кого будут вопросы?

Сотрудники молчали.

— Товарищ Шаикрамов?

— У меня нет, — нервно бросил Лазиз.

Вопрос задал Таджитдин Касымович:

— Скажи, Султан Абдурахманович, один ли Голиков виноват в том, что произошло на его участке?

— Один, — твердо произнес Абдурахманов.

— Есть ли в отделе еще какие-нибудь недостатки? — задал Ядгаров другой вопрос.

— Недостатков у нас не мало.

— Почему же ты не доложил о них собранию?

— Это сделают за меня сотрудники. Мое время истекло, Таджитдин Касымович.

— Я боюсь, что они тоже будут говорить только о последнем происшествии да. о проступке младшего лейтенанта Шаикрамова.

— Я хорошо знаю своих людей. Они ничего не скроют.

— Посмотрим.

— Еще будут вопросы? — приподнялся снова Якуб Панасович.

— Нет, — крикнул Теша Балтабаев.

Подполковник взглянул на своего «ординарца», кивнул ему и сколов скрепками доклад, неторопливо сошел с трибуны.

Якуб Панасович объявил перерыв.

2.

После перерыва первому слово дали участковому уполномоченному Сабирову.

«Поделится опытом работы или сразу же набросится на меня и Лазиза?» — подумал Сергей.

У Сабирова был спокойный звонкий голос:

— Товарищи, я очень рад, что мы сегодня собрались поговорить по душам о самом ответственном деле — ликвидации преступности и нарушении общественного порядка. Правильно сказал Султан Абдурахманович: такое задание народа по плечу только сильным и смелым. Тот, в ком слабоваты нервы, кто не чист на руку, не имеет права находиться с нами в одних рядах. Я пока не буду говорить о проступке товарища Шаикрамова и о преступлении, совершенном на участке коммуниста Голикова. Скажу о бывшем работнику отдела капитане милиции Дымове. Вы, по-видимому, все знаете, какое позорное пятно наложил на наш коллектив этот человек.

Сотрудники недоуменно посмотрели друг на друга. Никто не знал, что натворил старший оперуполномоченный ОБХСС капитан Дымов. Он уволился из органов месяца полтора назад и уехал вместе с семьей куда-то на Дальний Восток.

— То, что сделал Дымов, несовместимо с нашей социалистической моралью, — все громче читал Сабиров конспект своего выступления. — Он отказался от выполнения важного государственного задания… Нет, таким людям не место в органах. Руководство отдела правильно поступило, удовлетворив просьбу Дымова… Я слышал, что он до милиции работал в газете, вот и пусть теперь пишет мемуары. Это как раз для него. В газетчиков не стреляют, они не сидят в засадах по нескольку дней, ожидая встречи с преступником.

— Что же он натворил? — поинтересовался Ядгаров.

— Я уже сказал: не выполнил важное государственное задание, — оторвался от конспекта Сабиров.

— Какое?

— Я не знаю, можно ли обо всем говорить на открытом собрании?