На участке неспокойно

— Что-то давно вас не видать.

— Заняты, Ритуля. Работаем, можно сказать, как волы. Только сегодня выкроили немного времени, чтобы посетить ваше прекрасное заведение…. Пожалуйста, дай еще сыру, — принимая кружки, сказал Равиль.

Они сели в угол за свободный стол.

— За твою свободу, старик!

Выпили одним залпом.

— Бери сыр.

Анатолий неохотно пожевал и возвратился к разговору о своей судьбе:

— Вчера был суд. Развели, значит. Во-от…

— Великолепно! Все юридически оформлено. А чувих я тебе найду — пальчики оближешь! Рита, еще по одной!

— Нет, хватит.

— Мы так давно не виделись! Или ты не дорожишь нашей дружбой? Я всегда считал тебя идейно выдержанным парнем!

— Ну, ладно, давай, — согласился Анатолий.

Равиль подошел к Рите.

— Наполни, красавица, еще разок… Стоп! — остановил он, когда она наполнила до половины кружку Анатолия. — Сюда сделай граммов сто столичной… Люблю ерш!

— По последней, — вяло сказал Анатолий.

— По последней, — подмигнул Рите Муртазин.

— Это пиво как будто крепче.

— Наверно, из другой бочки, — отозвался Равиль.

— Да, значит… Надо куда-то на работу устраиваться. Наверно, махну в Ташкент.

— Ташкент, говорят, город хлебный, но я бы на твоем месте остался здесь. Что, у тебя друзей нет в Янги-шахаре? — засыпал вопросами Муртазин.

— Не хочу глаза мозолить ей… и ему…

— Это кому же'«ему»? — прищурился Равиль.

— Знаешь ведь, чего спрашиваешь, — махнул рукой Анатолий. — Голикову, участковому…

— Снюхалась, подлюга? Потому и выгнала, — начал разжигать Анатолия Муртазин. — Теленок ты, ей-богу. А еще поэт!

— При чем тут поэт? — вскинул голову Депринцев.

— А при том, что традиции вы, нынешние рифмоплеты, забывать стали. Пушкин, Лермонтов за баб спуску не давали!

В кафе вошел Эргаш Каримов. Прислушавшись к разговору, он подошел к столику, за которым сидели Муртазин и Депринцев, и спросил;

— Это кому вы спуску не даете?

— Ба! — вскочил Равиль. — Две головы хорошо, а три еще лучше.

Он тут же рассказал Каримову о неприятностях Депринцева. Эргаш панибратски хлопнул Анатолия по плечу:

— Всякая беда поправима, а твоя тем более. Нашел из-за чего хныкать. Вот подзаправимся сейчас и сегодня решим все твои проблемы и с жильем, и с работой, и с женообеспечением… Рита! — Он взял Депринцева под руку и крепко сжал ее повыше локтя. — Надеюсь, что ты все-таки выпьешь с нами по стаканчику. Мы так давно не виделись.

— Нет у меня времени, — попробовал отказаться Депринцев.

— Участкового боишься? — недобро сверкнул глазами Эргаш.

— При чем тут участковый?

— Пошли! — взял Депринцева с другой стороны Жора. — Джентльмены так не поступают. Встречу надо вспрыснуть.

«В самом деле, почему бы не выпить еще кружку пива? — подумал Депринцев. — Ничего же со мной не случится».

— Только кружку, — сказал он Эргашу. — Больше ни одного грамма.

Рита поспешно подошла к столу:

— Вам что, мальчики?

Заказывал Равилы

— Две бутылки коньяка, батарею пива, сыру, ветчины, яиц, хлеба и все, что попадется тебе, на глаза. Сегодня у нас праздник. Дошло? — ответил он на ее недоуменный взгляд. — Человек обрел свободу.

Она принесла все очень быстро.

Равиль всем налил коньяк.

— Нет, мне не надо, я лучше пива, — отстранил Анатолий свою рюмку.

— Сто граммов не можешь выпить? — взглянул на него Эргаш.

«Ладно, — снова сдался Депринцев, — с одной рюмки не опьянею. Бывало стаканами хлестал. Без закуски. Во-от.:.»

Когда выпили, Равиль наклонился к Эргашу:

— Почему долго не приходил?

— Из-за тактических соображений, — многозначительно ответил он. — Знал, что ты его затравишь. Остальное беру на себя. Сиди и помалкивай.

Вторую рюмку Анатолий выпил, уже не спрашивая разрешения у своей совести. Он с жадностью теперь глядел на бутылки с коньяком, думая только о следующем тосте. Все жизненные проблемы отступили на задний план. У него друзья, они обещали позаботиться о его судьбе.

— Пей, старина, не мучь себя.

— Один? Как же? — вяло запротестовал Анатолий.

— Давай вместе. Поддерживать друг друга, так поддерживать, — ободрял Каримов.

Они выпили еще.

— Хотите, значит, стихи послушать?^— пьянея, спросил Анатолий.

— Читай.

Он начал — что-то читать, но его никто не слушал. Эргаш закурил и невидящими глазами уставился в угол помещения. Он уже несколько дней ходил, как туча. В отличие от Равиля и Жорки, его все время мучил разговор с Голиковым. Черт знает, что такое! На хвосте висят дружинники со своим шефом. Ни одного стоящего дела не удается провернуть. Так все, по мелочам…

— Ну, как? — спросил Анатолий собутыльников.

— Классика, старик! — похвалил Равиль.

Эргаш ехидно улыбнулся:

— «Погиб поэт, невольник чести…» Как там дальше-то?

Анатолий вспылил:

— Я за себя еще постою… Я эту с-суку… и ее кобеля… Я им… Во-от! — Депринцев заскрипел зубами. Он уже был пьян.

— Ты что? Белены объелся? — уставился на него Эргаш.

— Объелся не я, значит, а кто-то другой… Участковый и эта самая… Во-от, — ткнул он кружкой в подошедшую Горлову. Та взвизгнула.

— Хам, — ударил его по руке Эргаш, — не трогай сеньору…

— Кто, подлюги, белены объелся? — Анатолий смахнул все, что было на столе. — Я?!

— Милиция! Дебоширят! — крикнула Рита.