На углу Пскопской и Йеллопуху

– Макарушка, миленький, прости! – завыл с той стороны Бай–юрн, когда гоблинский принц сдался и убрал руки.

Портал исчез.

Сквозняки поднимали в воздух пыль и мелкий мусор, шуршали обрывками бумаги и хлопали дверями. Оставленные вервульфами световые шары скупо освещали коридор и, подвластные подземным толчкам, медленно перекатывались из стороны в сторону. Из гаража все сильнее несло гарью.

Сколько времени прошло, Макар не знал. Он сидел, прислонившись спиной к стене, и тупо смотрел перед собой. Тоска, уныние и отчаяние стали его приятелями, шепчущими на разные лады, как непредсказуема жизнь, как нелепы случайности и какой Макар неудачник. И сам не спасся, и остальных подвел. Ловец времени! Тот, кто наградил его даром, сильно ошибся. Растрачен впустую. Никакие потуги затормозить время хотя бы на минуту не увенчались успехом. Пустышка. Никчемный.

Самобичевание помогало мало. Найти в себе силы подняться и начать хоть что–то делать не удавалось.

Правильно поступила Надежда, что ушла с Дагаром. Пусть она ослеплена магической любовью, но хотя бы осталась жива. Не сидит рядом с неудачником и не занимается самоедством.

«Слабак!» – услышал Макар голос Окси.

Треск усиливался. Здание Заставы вибрировало, словно где–то под землей на всех парах несся поезд. Ощущение неминуемой катастрофы нарастало.

В такие моменты хочется бежать со всех ног, потому что разум требует спрятаться, уйти подальше от того, что может уничтожить. Макар с грустью вспомнил шутку «А куда я денусь с подводной лодки?». Теперь он понимал, какую обреченность чувствуют моряки, когда над головами тонны воды. Застава была той самой субмариной, что гибла в «водах» Междумирья.

Макар поднялся с пола и, пошатываясь, побрел туда, где должен был находиться выход в сад. Почему «был»? Застава менялась. Коридоры сужались, потолки опускались ниже и почти чиркали по макушке. Там, где только что монолитом стояли стены, появлялись проходы, больше напоминающие дыры, которые прогрыз гигантский червь, а переходы и лестницы упирались если не в черную пустоту, то в тупик. Все, что когда–то появилось по желанию Заставы, можно сказать, выросло или распустилось словно бутон, став помещениями и предметами мебели, теперь ссыхалось и опадало. Исполинский цветок умирал. Макару совсем не хотелось быть погребенным под руинами, поэтому он предпочел мнимую свободу сада.

Перед поворотом из портального коридора послышалось сдавленное ругательство. Студент остановился, его обожгло догадкой.

– Сторк Игеворг! – закричал он.

Главнокомандующий все еще находится в тайной комнате!

Прижав ладонь к замку, Макар едва дождался, когда двери распахнутся.

– Сторк! – вбегая в промежуточный коридор, позвал еще раз и успел заметить, как темная фигура шагнула в сверкающее зеркало. Эльф, не ожидая услышать чей–либо голос, порывисто обернулся, и в его глазах скользнуло неподдельное сожаление.

Макар опять опоздал. Механизм перехода между мирами был запущен. Зеркальный коридор, по которому стремительно перемещалась фигура сторка, вспыхнул серебристой змеей и погас.

Застава опять содрогнулась, и в этот раз так сильно, что Макар едва устоял на ногах. Он присел на корточки, хватаясь за кресло. Хорошо, что перед ним оказалась спасительная преграда, потому как последовал еще один толчок, и зеркала брызнули сотнями осколков, кромсающих все на своем пути.

Когда пугающий звон стих, Макар поднялся. Фонарь, оставленный сторком, скатился со стола, но ударившись об пол, на счастье, не погас. Студент с шипением выдернул осколки, попавшие в руки, и, оглядевшись, поискал хоть что–то, чем можно было перевязать раны. Взгляд скользнул по черной поверхности стола, на котором когда–то сияла огоньками карта миров. В полутьме создавалось впечатление, что перед Макаром находится не стол, а бездонный колодец. Правдоподобности этой нелепице добавляли скрип и шуршание, словно кто–то лез из колодца наверх. Макар попятился, и стол с треском разломила сухая ветвь, пробившаяся из–под пола.

Макар бежал по коридорам. Луч захваченного из тайной комнаты фонаря то путался под ногами, то исчезал в провалах, которые заставляли студента перепрыгивать через них или сворачивать в сторону.

Выбравшись на открытое пространство, он согнулся вдвое, чтобы отдышаться. Так страшно ему еще никогда не было. Оглянувшись на чернеющую за спиной громадину здания, Макар заставил себя двигаться дальше. Он шел к беседке – месту не столь отдаленному от Заставы, но достаточно пустынному, чтобы раскачиваемые ветром деревья, готовые в любой момент рухнуть, не погребли его под собой.

– Привет! – сказал Макар, присаживаясь на корточки у могилы Крошки Пиу. Бумажных цветов, что принесли с собой Петра и Мурила, видно не было. Видимо, их унес ветер. Погладив пальцем камень, бывший когда–то частью Точильщика, Макар тихо добавил: – Если что, я рядом.

Он грустно улыбнулся. Дюймовочка и Бугер всегда ему нравились. Хорошая компания для вечного сна.

От невеселых мыслей отвлекли нарастающий грохот и усиливающееся дрожание почвы. Поднявшись на ноги, Макар затаил дыхание.

Увиденная картина потрясала.