На веки вечные

Сам повел остальные танки в обход. После двухча­сового боя засаду ликвидировали. При этом часть тан­ков и самоходок врага была уничтожена, а часть отсту­пила.

Поздно ночью продвижение было приостановлено: требовалось уточнить обстановку. Как только начало светать, начальник штаба капитан Гаврюшенко стал вытягивать колонну. В головную походную заставу на­значили три танка — лейтенантов Васильева, Байрамова и Левкина.

Товарищ капитан! Заработала радиостанция про­тивника, — доложил начальнику штаба старший лейте­нант Левин.

Как узнал? — спросил Гаврюшенко. — Прослуши­вал, что ли?

Сидел в танке, проверял радиостанцию, и вдруг, совсем рядом, лопочут по-немецки.

Деревянко, пошли трех человек вперед по лесу,— приказал капитан командиру взвода автоматчиков.— Да только чтобы осторожно!

Не прошло и пяти минут, как впереди застрочили автоматы. Оказывается, в полукилометре от батальона на ночь остановилась какая-то вражеская часть вместе со своими тылами. Головная походная застава сразу же вырвалась вперед и не давая возможности гитлеровцам выйти на дорогу, начала расстреливать их.

Застигнутые врасплох вражеские танки, пушки, авто­машины стали поспешно разворачиваться. На просеке образовалась пробка, некоторые автомобили застряли между деревьями. Дел танкистам майора Ковалева хва­тало. Да и автоматчикам было чем заняться. Механик-водитель Николай Орехов из экипажа лейтенанта Ва­сильева на полном ходу давил танком оставшиеся без расчетов орудия и автомашины. Вырвавшийся из гущи противника Байрамов, ведя огонь, решил пересечь вы­рубку. Но вскоре его танк сел днищем на засыпанный землей толстый сосновый пень и стал беспомощно вер­теться... Не прекращая огня, Байрамов закричал по рации:

Спихните кто-нибудь ради бога! Сижу на пне!

Прибежал капитан Гаврюшенко.

Семенцов, толкни Байрамова, он заклинился! — приказал он лейтенанту.

Маневрируя, увертываясь от огня противника, танк Семенцова подошел к застрявшей машине. Около нее Байрамов с механиком-водителем Лебедевым меняли разбитый трак. Радист Евтеев вел огонь из лобового пулемета, а башенный стрелок Миронов и автоматчики строчили из автоматов.

Опоздали! Ударила пушечка по гусенице. Разве тут их всех перестреляешь! — Байрамов в сердцах швыр­нул свой танкошлем на борт танка.— В машину! — скомандовал он экипажу.

Семенцов тут же спихнул их танк с пня.

Вражеская, колонна была почти полностью раз­громлена, удалось вырваться лишь нескольким танкам.

Уничтожая узлы сопротивления захватчиков, гвар­дейцы стремительно продвигались вперед и на вторые сутки с начала наступления, в два часа ночи, вышли в район дачи Пуща-Водица и Детский санаторий. Ре­шили переждать до рассвета. Сосредоточились на опуш­ке дубравы вдоль дороги, метрах в тридцати от Нее. Экипажи, установив дежурство, сидели в танках, отды­хали. Танк лейтенанта Семенцова был замыкающим.

Стало светать. Неожиданно кто-то коснулся плеча Семенцова.

Товарищ командир! — послышался голос старше­го сержанта Титенко.— В лесу — шум мотора.

Действительно, позади колонны шла какая-то ма­шина. По звуку не похожа на нашу. Бойцы хорошо раз­личали работу своих моторов. Через несколько минут мелькнул желто-полосатый борт. Это немецкий танк Т-3 буксировал штурмовое орудие.

Волков, бронебойным! — крикнул Семенцов ба­шенному стрелку. Сам навел прицел и стал ждать, пока подойдут ближе.

Не потребовалось ни хитрости, ни какого-либо ма­невра, чтобы уничтожить вражеские машины.

7.

Рано утром вышли в расположение Детского сана­тория. Гитлеровцы бежали, оставив на столах еще горя­чий завтрак. Женщины стали вытаскивать из погребов виноград и угощать танкистов. Но времени угощаться не было. Противник открыл из леса по территории санатория сильный артиллерийский огонь. Пришлось по­спешно повернуть вправо. Но тут произошла неболь­шая заминка — путь преградил противотанковый ров. К счастью, подошел батальон чехословацкой бригады, и общими усилиями препятствие преодолели.

Комбат Ковалев передал по рации:

Двигаться на станцию Беличи!

Опрокинув еще одну колонну автомашин и повозок отступающего противника, с боем ворвались на север­ную окраину станции. На противоположной окраине села бой другая наша часть. Танковый батальон оста­новился в загороженном досками дворе. Тут же прибе­жала женщина лет пятидесяти, закричала:

Товарищи, рятуйте! Там наших убивают!

Выскочив из машин, Гладков и Байрамов с писто­летами в руках побежали за женщиной в соседний дом. Когда вошли на террасу, все стихло. Только один наш разведчик, ругаясь на чем свет стоит, мыл окровавлен­ные руки. Другой выволакивал из комнаты на террасу убитого фашиста.

Что случилось? — спросил у него Гладков.

Ничего особенного. Четверо настыло в разведке. Нарвались на немцев и забежали сюда, а тут — шесть гитлеровцев сидят, пьянствуют. Вон целая бочка шнап­са, — разведчик пнул ногой пятисотлитровую бочку, стоявшую на террасе — Вот и началась возня с пьяны­ми рожами.

А я-то, господй, думала, что это вас убивают,— от радости, что ошиблась, всплеснула руками женщина.

Гладков и Байрамов вернулись к танкам.