На веки вечные. Свидание с привкусом разлуки

– А пока… Надо изучить материалы, ситуацию. Надо выиграть время, подготовиться. И прежде всего – составить и утвердить перечень вопросов, которые являются недопустимыми для обсуждения на процессе. Надо договориться с другими Главными обвинителями о том, чтобы в ходе суда ни в коем случае не касаться ряда вопросов. Не потому, что мы их боимся, а потому что недопустимо, чтобы СССР, США, Англия, Франция и другие Объединенные нации стали объектом критики со стороны подсудимых. Со стороны этих злостных преступников и их адвокатов! Мир не должен забывать, что мы имеем дело с главными военными преступниками, которым нет прощения.

Они уже признаны виновными. Об этом было объявлено правительствами стран-победителей… Товарищ Руденко, насколько это реально сделать – задержать начало процесса?

– Мы предпримем все возможное, – осторожно сказал Руденко.

Вышинский опять стал наливаться злобой.

– Попытаемся, – вмешался Филин. Он знал, что спорить сейчас с Вышинским бесполезно. – А там будет видно, что можно, а что нельзя предпринять. – Кстати, Главный судья лорд Лоренс недавно прямо заявил буквально следующее: «Мы здесь не для того, чтобы выяснять, допускали или нет другие страны нарушения международного права, совершали ли они военные преступления… Мы здесь для того, чтобы разобраться по этим пунктам с уже имеющимися здесь и присутствующими подсудимыми!» Это его слова. Дословно.

– Ну, молодец, товарищ лорд! – вдруг рассмеялся Вышинский. – Наш человек. Вот этого направления и держитесь там, товарищ Руденко! Торгуйтесь, убеждайте, доказывайте… Но процесс должен идти согласно нашему сценарию. А если мы подсунем адвокатам какие-нибудь документы? У нас что – нечего предъявить союзникам?

– Американцы очень не хотели бы, чтобы обсуждалась их роль в вооружении гитлеровской Германии, – увел разговор в сторону от Руденко Филин. – Потому, кстати, они так не хотели видеть среди подсудимых германских промышленников и финансистов, которые могли много чего рассказать на сей счет. Англичане не хотят, чтобы обсуждались их бессмысленные с военной точки зрения бомбардировки немецких городов и «неограниченная война» на море, когда они топили и добивали из пулеметов пассажирские суда под флагом Красного Креста… Только на «Кап Арконе», стоявшей, кстати, на якоре, погибло сразу больше семи тысяч человек беженцев и бывших заключенных концлагерей… Их тела выбрасывало море на берег все лето… Есть что сказать и о жестокостях французов.

– Ну, разумеется, им не очень хочется, чтобы мир узнал, как именно они воевали с фашистами, – скривился Вышинский. – Так что не чувствуйте там себя мальчиком для битья, товарищ Руденко. За вами Советский Союз. Не забывайте об этом ни на секунду.

– Я только боюсь, товарищ Вышинский, что американский обвинитель Джексон не захочет откладывать начало процесса, – осторожно стоял на своем Руденко. – Он рвется в бой.

– Он бы так рвался в бой, когда речь шла об открытии второго фронта. Сколько они с ним тянули? Годы! Ничего – потерпит. А вы, товарищ Руденко, останетесь пока в Москве. Мы объявим, что вы больны. А ваш заместитель в Нюрнберге пусть добивается отсрочки начала. И пусть попробуют начать без нас!.. Все на сегодня?

Голову поднял грузный генерал Кобулов, заместитель наркома внутренних дел:

– Тут вот какое дело. Наши люди, которые сейчас находятся в Нюрнберге, сообщают о вызывающем поведении обвиняемых на допросах… Геринг, Йодль, Кейтель и другие держат себя при допросах агрессивно. В их ответах часто слышатся антисоветские выпады, а наш следователь Александров слабо парирует их вылазки.

– Попробовали бы они у меня на допросе совершить вылазку! – дернул щекой Вышинский. – Товарищ Руденко, доведите до сведения наших следователей, что они должны, где это надо, срезать обвиняемого. Решительно пресекать антисоветские выпады. В самой жесткой форме, самым решительным образом. Если этот следователь… Александров не может вести допросы, давайте его отзовем. Пусть он жуликов или карманников допрашивает, если Геринга боится!

Филин прокашлялся.

– Разрешите…

– Что еще? – недовольно поморщился Вышинский. – Тут все очевидно.

– Я хотел бы внести некоторую ясность, – мягко, но настойчиво сказал Филин. – Эту информацию из Нюрнберга прислал полковник Косачев из специальной бригады Главного управления контрразведки «СМЕРШ»…

– А вы откуда знаете! – грубо перебив его, взвился Кобулов. – Вы что, следите за нашими людьми?

– Нет, мы за вашими людьми не следим, просто полковник Косачев в пьяном виде сам рассказывал, что написал на Александрова донесение в Москву, после которого ему одна дорога – на Колыму…

– А чем ему этот Александров не угодил? – заинтересовался Вышинский.

– Дело в том, что полковник Косачев сожительствует с молодой переводчицей. Об этом знает вся советская делегация. Александров пытался поговорить с полковником…

– Еще нам не хватало на Комиссии Политбюро разбираться, кто с кем сожительствует? – перебил его Кобулов.