На Великой лётной тропе

В марте царизм пал. Организовалось Временное правительство. Наряду с ним и в противоположность ему начали повсеместно создаваться Советы рабочих и солдатских депутатов, а при Советах — вооруженные отряды для защиты революционных завоеваний и стремлений рабоче-крестьянских масс. Эти отряды получили имя Красной Гвардии.

Лётные после падения царизма начали выходить из своих потайных убежищ в города, заводы, деревни. Некоторые пробирались в родные края, другие оседали там, где застал их переворот. Юшка Соловей поселился в Бутарском заводе. Там Совет рабочих депутатов поручил ему вооружение рабочих. Этот же Совет пригласил Охотника на скромную должность секретаря. И Охотник перебрался в Бутарский завод, туда же перевез и жену с сыном.

Из тайги к Изумрудному озеру по Великой лётной тропе вышел человек с длинными седыми волосами и с большой, тяжелой кладью на спине. Около Ивашкиной землянки он остановился и окликнул:

— Эй, хозяин, выйди на минутку!

— Я хозяин, што тебе? Кто ты? — выглядывая из землянки, пробубнил недовольно Ивашка.

— Я кузнец. Ищу место, где ладить кузницу. Буду твоим соседом.

— Пошто здесь? Пошто не в поселке?

— Там шумно, много народу, а я отвык от людей.

— А я здесь один, у тебя не будет работы. Раньше-то где жил?

— В Гостеприимном стане.

— Чего не ложилось там?

— Не дали.

— Теперь пошто не хочешь? Теперь, чай, можно.

— То место навеки опозорено Флегонтом-старшим.

— Ты, мил человек, сдается мне, Флегонт-младший, — наконец догадался рыбак. — Заходи, будешь гостем!

Да, это был он. Больше десяти лет выжил он в безлюдной долине Кучума, людей видел редко и держался от них подальше. Он привык к тишине, ему в тягость шум больших дорог, заводов, поселков, он не нуждается в постоянных собеседниках, не любит людской болтовни. Только дети да матери иногда останавливают его своим лепетом. Тогда ему хочется, чтобы и около него резвилась человеческая мелюзга, жила дорогая ему женщина, распускала и заплетала свои косы…

В Гостеприимном стане ни одной из женщин он не успел сказать: «Будь моей женой!»

Теперь он сед и не верит, что найдется женщина, которая пойдет за ним.

Он может сказать ей:

«Мне всего тридцать пять лет, не гляди, что я седой».

Но женщина не поверит, засмеется и убежит к другому.

«Ты старик, ты не умеешь смеяться», — скажет она.

«Научи. Роди детей, я научусь у них».

— Перевези меня в завод, — попросил кузнец Ивашку. — Надо обкоротить свои патлы.

— Где ты вырастил такие?

— Далеко, отсюда не видать. — Флегонт не хотел распространяться, а коротко не скажешь.

— Неуж не было там ножниц? — не унимался Ивашка.

— Вот угадал, это самое. И я, когда селился, позабыл взять, и потом, кто бывал у меня, все забывали эту малость.

Переехали. Флегонт долго ходил по заводскому поселку и глядел на женщин. Все они улыбались другим, и ни одна не улыбнулась ему. Девушки бежали мимо, и ни одна не взглянула на него. Он долго сидел в саду, где играли дети. Пришла пожилая женщина и села рядом с Флегонтом. Она привела троих маленьких, они играли в мяч, копали песок, дрались из-за игрушек и смеялись, когда кто-нибудь падал.

— Ваши? — спросил кузнец.

— Мои, — ответила женщина.

— Вам сколько лет?

— Сорок.

— И вы не разучились смеяться?

— Они научат и плакать, и смеяться.

— Ваш муж также смеется?

— Больше моего. Ему не приходится стирать на них, кормить, вставать ночью и уговаривать, когда они плачут, он только играет с ними.

На обратном пути Флегонт сказал Ивашке:

— Найди мне женщину.

— Ты хочешь жениться?

— Хочу, чтобы дети играли у моей кузницы, смеялись, делили игрушки, пели.

— Какая женщина нужна тебе, молодая, старая?

— Чтобы умела смеяться, петь и не брезговала моими сединами.

Временно Флегонт поселился в Ивашкиной землянке.

Вскоре к нему пришла женщина. У нее было толстое лицо, пестрая шаль, узкое платье. Она пробыла у Флегонта день, громко пела и много смеялась, нахально подталкивала его в бок и с голодным чмоканьем лезла целоваться.

Вечером он велел ей уходить обратно.

— Заплати, — сказала женщина. — Не даром же я шла и торчала у тебя целый день!

Он дал ей денег, но женщине показалось мало, и она начала ругаться.

Она знала мерзкие слова, каких не говорил и он, Флегонт, лицо у нее стало злым. Он еще кинул денег и закричал:

— Уходи, а то зашибу молотом!

— Молотом? Вот так кавалер. Гриб старый, мухомор! Да Ивашке бороду надо выщипать, что он зазвал к тебе.

Она еще долго, мерзко кричала.

— Ивашка, — сказал кузнец, — я прогнал ее, мне не нужна такая. Таким женщинам нельзя рожать.

— Я ведь не знаю их, у меня не было жены. Эта шаталась по плотине без делов, вот я и послал. Не угодил — другую поищу.

— Не ищи, я буду искать сам.

Кузнец Флегонт подумал, что ему надо искать жену из лётных, которая знает и аресты, и этапы, и тюрьмы. Такая скорей поймет и полюбит его, тоже испытавшего все это. Он переселился в Бутарский завод и наскоро построил кузницу у развилки двух дорог, одна из которых шла на перевоз, а другая обнимала пруд.

Когда в пруд с высоких горных берегов мчались веселые, говорливые, как дети, дождевые потоки, Флегонту особенно сильно хотелось иметь жену и ребятишек.