На войне и в плену. Воспоминания немецкого солдата. 1937—1950

После того как я провел в Карабаше несколько месяцев, медицинская комиссия подвергла обследованию всех без исключения обитателей лагеря. Осмотры проводились в течение двух недель с целью перенаправить часть осужденных в другие лагеря, расположенные по соседству. Фамилии подлежащих осмотру старались называть в алфавитном порядке, но и здесь, в Карабаше, как обычно, все было организовано настолько плохо, что несколько тысяч бездельников, под разными предлогами уклонявшихся от работ, не попали в колонны и, соответственно, так и не были осмотрены. Научившиеся увиливать от работ здесь, в Карабаше, они совсем не горели желанием отправляться куда-то в другое место.

Осмотр проводили четыре врача, все были женщинами среднего возраста. Они выполняли свои обязанности очень формально, иначе, я думаю, процедура заняла бы у них несколько месяцев. Отстояв очередь, я попал к одной из женщин, которая разговаривала со мной очень любезно.

— Вы немецкий военнопленный? — спросила она.

Когда я ответил утвердительно, она мне заявила:

— Очень хорошо, как раз такой человек нужен мне в мой лагерь Кокс. Вы не должны беспокоиться, условия жизни там гораздо лучше, чем здесь.

Через четыре дня партия для отправки в Кокс была отобрана. Со сборами проблем не было: у меня было немного личных вещей, поэтому я всегда был готов к срочному переезду. Помимо того, что было уже надето на мне, мои запасы состояли из двух кусков материи на портянки и одной старой порванной рубашки.

Во второй половине дня мы вышли за территорию лагеря и начали путь к очередному новому дому. Под ногами текли целые реки, образовавшиеся после таяния снега, достигавшие по полкилометра в ширину, глубиной примерно тридцать сантиметров. В таком потоке я потерял подошвы ботинок, после чего снял и то, что осталось от обуви, добавив это к остальным своим пожиткам. Остаток пути я проделал в каком-то подобии обуви, которую сам сделал из старых покрышек от немецкого мотоцикла.

Дорога шла по степи, мимо нескольких других лагерей и колхозов, где должны были трудиться осужденные. С наступлением темноты температура упала, мои насквозь промокшие за день ноги стало подмораживать. Охрана была настроена очень дружелюбно. От них я узнал, что там, куда мы направляемся, находится много немецких военнопленных. Охранники подшучивали надо мной за то, что я продолжал идти впереди колонны, несмотря на никуда не годную обувь. Так разношерстная толпа в составе примерно трехсот человек продолжала брести в темноте, развлекая друг друга разговорами. Рано утром мы пришли к лагерю Кокс. Там нам выдали по миске горячего супа, хлеб и кашу. К нам вышел комендант лагеря, который объявил, что всем нам дадут два дня отдыха, во время которых каждого осмотрит доктор.

Первый день я провел наслаждаясь теплом помещения, лежа в бараке на соломе. На второй день меня вновь осмотрела та же женщина-врач, которая приезжала в Карабаш. Ходили слухи, что она уделяет особое внимание больным и ослабевшим заключенным. Вместе еще с шестнадцатью осужденными меня отправили в так называемый Южный лагерь, куда обычно направляли всех тех, кто страдал истощением. Там мы не работали и по указанию доктора всех нас обеспечили хорошим питанием и выдали новую одежду. Режим соблюдали неукоснительно: раз в неделю — баня, регулярное питание и обязательный дневной сон ежедневно с часу до трех. Тем, кто особенно ослабел, было запрещено курение. Каждую неделю нас взвешивали, и ничто так не радовало доктора, как новость о том, что нам удалось нарастить на себе немного мяса. «Вы оправдали мое доверие», — довольно говорила женщина в таких случаях. Под ее наблюдением за четыре месяца мне удалось увеличить свой вес с 51 до 64 килограммов. Я никогда не переставал удивляться тому, что эта женщина оказалась способна применять свою систему восстановления людей в подобном месте.

В последние два месяца пребывания на этом месте я начал томиться от безделья, и мне разрешили поискать работу у охранников и их семей. Они с удовольствием согласились, но прежде, чем я приступил к работе, врач лично переговорила с моими работодателями и предупредила их, что если они не будут хорошо меня кормить, то она заберет меня обратно. Здесь все уважали и немного побаивались нашего доктора. Ей подчинялись офицеры-медики в пяти лагерях, и везде ее приказы исполнялись тщательно и беспрекословно. Мало нашлось бы людей, которые сумели бы сделать так много даже для своих близких, как эта добросердечная женщина сделала для нас, затерявшихся в степях изгоев общества.