На войне и в тылу — по-фронтовому

Нет — я говорю вам — в мире стали,

Чтоб народ наш сталью не сломил!

За Россию все мы нынче встали,

Без нее нам свет не будет мил…

Александр Прокофьев

13 января 1945 года войска 3-го Белорусского фронта начали Восточно-Прусскую операцию.

Наша армия ринулась вперед на Кенигсберг. Забудутся ли когда-нибудь эти дни и ночи? Изгладится ли из памяти все то страшное, трагическое…

Навстречу танкам и самоходкам вышли наши люди: отцы и матери, сестры и братья — советские люди, угнанные в рабство на немецкую каторгу. Они выходили из конюшен, подвалов, огороженных колючей проволокой лагерей. Изможденные, со слезами на глазах. Мы встретили девочку, которая показала нам ручонку: на ней было клеймо — пятизначное число. В городке Тапиау к нашим машинам подошла группа украинских девушек из Житомирской области и рассказала о невольничьем рынке в этих местах. Их покупали, как покупают скот на ярмарках.

На окраине местечка Шудиттен, на дороге от скотного двора к барскому дому, стоял столб, к нему была прибита дощечка с надписью по-русски: «Поворот кругом! Русским хода к господину нет».

Наш 13-й гвардейский корпус, с севера обходя столицу Пруссии, нацеливался на порты Фишхаузен и Пиллау, все глубже врезаясь в Земландский полуостров. Бои развернулись с еще большим ожесточением.

…В начале апреля сорок пятого я возвращался из госпиталя после ранения в свою часть, которая стояла под Кенигсбергом. Пристроился на попутный «виллис» и поехал по местам, где зимой шло жестокое сражение. Кое-где на стенах домов, на мостовых и заборах еще сохранились надписи: «Мы победим — с нами бог!», «Будем драться с фанатическим бешенством!». А на стене разрушенной фабрики я прочел: «Убей девять русских».

Шофер рассказывал фронтовые новости. К вечеру, когда до цели осталось километров пятьдесят, машину остановил старший лейтенант-танкист.

— Вы куда, — спросил он, — не в хозяйство Лопатина?

— Так точно! — весело откликнулся шофер. — Садитесь, мигом подбросим. Вы, по всему видать, из медсанбата? Он здесь недалече…

— Да, малость поцарапало, — охотно откликнулся старший лейтенант и полез в машину. — Здравия желаю, товарищ капитан! — поздоровался он со мной. — Старший лейтенант Космодемьянский, следую из медсанбата в хозяйство Лопатина.

— Здравствуйте, старший лейтенант! Стало быть, нам по дороге…

Я присматривался к старшему лейтенанту: «Не брат ли Зои Космодемьянской?» Он был очень молод. Чувствовалась отличная воинская выправка и та внутренняя дисциплина, которая всегда угадывается по мельчайшим деталям.

Мы разговорились. Александр Космодемьянский рассказал, что он действительно брат Зои. Твердо решил мстить фашистам за сестру, за лишения и страдания, нанесенные нашему народу гитлеровцами.

В мае 1942 года он стал курсантом танкового училища. А в сорок третьем, уже будучи командиром танка «КВ», участвовал в разгроме 197-й немецкой пехотной дивизии — той самой, солдаты и офицеры которой в октябре сорок первого в деревне Петрищево истязали Зою.

В феврале сорок пятого года самоходный артиллерийский полк получил в Челябинске прямо с завода эшелон «тяжелых дредноутов» — СУ-152. Командиром одной машины был старший лейтенант Космодемьянский. Военные дороги привели в Литву, здесь он был ранен, награжден орденами Красного Знамени и Отечественной войны 1-й степени. А в боях в Восточной Пруссии вновь был ранен. Космодемьянский, к его огорчению, не попал в свою часть. Старшего лейтенанта назначили командиром самоходной установки 350-го гвардейского тяжелого самоходно-артиллерииского полка…

Вернувшись в полк, я не застал многих командиров, бойцов, друзей — сказались февральские и мартовские бои. На переднем крае — затишье. Шли дожди, стояли туманы. Но это затишье было кажущимся. Шла тщательная разведка. В результате полностью изучена вся система обороны противника.

Гитлеровцы соорудили вокруг Кенигсберга три оборонительные позиции с дотами и противотанковыми препятствиями. Первая — несколько полос сплошных заграждений и минных полей, на ней находилось 24 мощных форта, в каждом из которых размещался многочисленный гарнизон. По городским окраинам проходила вторая позиция, включавшая в себя подготовленные к обороне каменные здания, мощные баррикады и долговременные железобетонные огневые точки. Наконец, третью позицию, опоясывавшую центральную часть города, составляли толстостенные бастионы, равелины и башни. В самом центре — старинная цитадель, окруженная рвами, которую обороняли несколько тысяч эсэсовцев. Гарнизон крепости Кенигсберг, комендантом которой был опытный гитлеровский военачальник генерал Отто Лаш, насчитывал 130 тысяч человек, 4000 орудий и минометов, более ста танков и штурмовых орудий, 170 самолетов.