На волне шока

Словечко «нечестиво» вдруг пришло на ум само собой неизвестно откуда. Он слышал его в раннем детстве, скорее всего от матери. Она, как смутно помнил Никки, была набожной то ли пятидесятницей, то ли баптисткой. Последующим «родителям» хорошее воспитание не позволяло использовать подобные скользкие эпитеты в присутствии ребенка. На компьютерных терминалах «родителей» имелся доступ к самым последним данным о воспитании детей.

Что конкретно означало это слово? То, что в современном мире считалось злом, мерзостью, несправедливостью? Никки детально разобрал определение и обнаружил последний ключик к сказанному Бошем. Даже выяснив, что Миранда обладает сознанием и средним для человека «ай-кью», ее не пощадили. Девочку и не пытались отгородить от внешнего мира, чтобы она не могла сравнить свое существование с жизнью способных двигаться, активных, свободных людей. Вместо этого ее выставили на обозрение публики, чтобы приучить к чужому любопытству. Как если бы концепция личности начиналась и заканчивалась измеряемыми лабораторными показателями. Как если бы, сами имея способность страдать, ее создатели отказывали в этой способности другим. «Субъект реагирует на причиняемую боль». Такие ни за что не скажут: мы делаем ей больно.

Поведение Никки следующие пять лет внешне мало отличалось от прежнего. Он принимал нейролептики; их прием предписывали с определенного возраста в обязательном порядке. Его иногда вызывали на индивидуальные беседы после споров с учителями, но такое случалось с половиной всех сверстников. Однажды ему изменила девушка, и он завис на грани срыва. Типичные подростковые эмоциональные бури в замкнутой среде многократно увеличивались в масштабах. Все это укладывалось в пределы заданных параметров.

И только раз, единственный раз он не выдержал напряжения и совершил поступок, за который, если бы о нем узнали, Никки неизбежно выгнали бы вон и скорее всего стерли бы ему память. (Такие слухи ходили, их источник невозможно было определить.)

Никки впервые за многие годы позвонил в Ухо доверия с общественного вифона у станции рельсового автобуса, курсировавшего между Пареломом и ближайшим городом, и целый беспросветный час изливал душу. Он пережил катарсис, очищение. Но уже по пути в свою комнату Никки дрожал, преследуемый страхом, что знаменитый девиз Уха доверия «Тебя слышу только я!» мог оказаться обманом. Глупости! Как они узнают? Выползая из Канаверала, щупальца-усики федеральных компьютеров пронизывали общество, как грибница почву. Ни одно место не давало надежного укрытия. Всю ночь Никки пролежал в страхе, ожидая, что дверь вот-вот распахнется и его арестуют угрюмые молчаливые агенты. К рассвету он был почти готов сам наложить на себя руки.

Чудесным образом катастрофы удалось избежать. Через неделю пугающее побуждение к самоубийству позабылось, превратилось в неясный сон. Единственным, что крепко засело в памяти, был ужас.

Никки решил больше не делать таких глупостей.

Вскоре он начал активно, жертвуя другими предметами, заниматься методами обработки данных. Каждый четвертый ученик уже выказывал склонность к какой-нибудь специализации, его собственные задатки высоко котировались. (Никки объяснили, что с точки зрения теории n-значения среднего пробега управление тремя миллионами жителей Северной Америки представляет собой детерминированную задачу, но, как в случае с шахматами или игрой в фехтование, нет никакого смысла утверждать о наличии идеального искомого, если для его поиска методом проб и ошибок не хватит периода существования целой вселенной.)

Поначалу после прибытия в Парелом Никки держался замкнуто и сдержанно. Поэтому никто не удивился, что после некоторого дрейфа в сторону открытости, он опять вернулся к прежним затворническим привычкам. Ни учителя, ни друзья не догадывались, что он изменил поведение неслучайно. Юноша хотел вырваться на волю из места, где выход на волю не предусматривался в принципе.

Прямо об этом не говорили, зато постоянно напоминали, что на одного учащегося в Пареломе федеральный бюджет тратит примерно три миллиона долларов в год. Те средства, что в прошлом веке выбрасывали на ракеты, подводные лодки и зарубежные военные базы, теперь затрачивались на секретные объекты вроде Парелома. Поэтому питомцам ненавязчиво, как бывает в таких случаях, давали понять, что в обмен за свое пребывание в центре они обязаны что-то дать взамен государству. Все посещавшие центр бывшие выпускники только этим и занимались.

Однако в уме Никки постепенно зрело ощущение: здесь что-то не так. Кто эти люди? Преданные своему делу подвижники или бездушные автоматы? Патриоты или маньяки, одержимые жаждой власти? Несгибаемые воины или обычные слепцы?

Юноша твердо решил, что рано или поздно обязательно найдет способ сбежать еще до того, как подпишется на пожизненное возмещение долга, затаится на достаточное время и беспристрастно разберется, что несет соревнование умов — вред или пользу.