На волоске

Нас разделяет только парикмахерское кресло. Мы опираемся на его подлокотники, злобно глядя друг на друга, как две кошки, готовые подраться. Я твердо выдерживаю взгляд Андреа, хотя мой голос дрожит.

— Что ты там себе напридумывала? Что я нацеплю парик и все мои проблемы тут же исчезнут? Ты хоть представляешь, что начнется в лицее? Мои одноклассники передерутся за право первым сорвать его с меня…

— Окей, там одни говнюки. Но наплюй на них. Жизнь не заканчивается на школе.

— Тебе легко говорить: ты красивая, ты крутая…

— Я лесбиянка и наполовину азиатка! И мне насрать на все те гадости, которые мне приходится выслушивать от гомофобов и расистов, особенно от тех, кто ни черта о самих себе не знает. Если бы мне платили всякий раз, когда у меня спрашивают, умею ли я готовить нэмы и хороша ли в математике, я бы уже разбогатела и тут же заплатила за твою пересадку волос.

Я никогда об этом не думал. Но она не дает мне времени на размышления и хватает меня за плечи.

— Маттео, тебе нужен электрошок. Ты не урод. И далеко не дурак. Но твой комплекс портит тебе жизнь. От этой кепки пора избавиться! Так что давай, посади свою задницу в кресло, дай женщине сделать свою работу, а потом просто открой глаза. Ты можешь вернуть все, начиная со своей самооценки.

— С помощью парика?

— Я видела видео в интернете. Я тебе гарантирую, что, когда эта женщина с тобой закончит, никто в жизни ни о чем не догадается. Хотя бы попробуй! Его можно будет снять, надеть обратно, это же просто нечто! Говорю же, тебе нечего терять. Вспомни: в следующем году тебя ждет новая жизнь.

Вот этого я не ожидал. Ее слова звучат в моей голове снова и снова, отдаваясь эхом, как если бы Морфеус из саги «Матрица» шептал мне на ухо: «Примешь синюю таблетку — и сказке конец. Ты проснешься в своей постели и поверишь, что это был сон».

Мне стоило бы взять ноги в руки и сбежать отсюда, чтобы вернуться домой и спрятаться от внешнего мира под одеялом.

Это было бы проще, чем снова увидеть волосы у себя на голове.

«Примешь красную таблетку — войдешь в Страну чудес, и я покажу тебе, глубока ли кроличья нора».

Я пробегаюсь пальцами по козырьку бейсболки, приподнимаю ее, стоя лицом к зеркалам. Мое отражение задумчиво смотрит на меня, взгляд задерживается на слишком высоком лбу, который становится последним аргументом…

Возвращение сбитой с толку парикмахерши застает меня врасплох, и я подпрыгиваю на месте. Она осторожно спрашивает:

— Мы продолжаем или?..

Андреа умоляет меня одними глазами. Я солгал бы, если бы сделал вид, что не хочу этого. Я тяну еще секунду, чтобы собрать в кулак всю свою храбрость.

— Да, мы продолжаем.

Глава 7

Парикмахерша все что-то втолковывает мне нарочито спокойным голосом, как ребенку. Я так зачарован порханием рук над моей головой, что почти не слышу ее объяснений. Что-то о том, что парик можно носить четыре недели не снимая, что средняя продолжительность его жизни — три месяца и что мне понадобятся специальные штуки: средство для защиты кожи головы, клей и жидкость для снятия клея… Каждый раз, когда она касается моей головы, я вздрагиваю. У нее ледяные руки.

Натали показывает мне несколько клочьев, уверяя, что это абсолютно натуральные человеческие волосы, — впрочем, я не вижу между ними никакой разницы. Но несмотря на то, что они все похожи на шкуры уличных котов, мне не о чем беспокоиться.

— Молодой человек, стоит его только постричь должным образом, и никто никогда в жизни ни о чем не догадается.

Что ж, будем надеяться, особенно учитывая то, сколько моя мама, должно быть, выложила за это. Андреа подбадривает меня улыбкой.

Парикмахерша начинает снимать мерку с моей головы с помощью целлофановой пленки и маркера, рисуя на ней точную форму, которую примет нанокожа с вживленными волосами. Я замираю на время этой процедуры, внимательно следя за каждым ее движением. Часть меня все еще относится к этому скептически. Выбрав подходящую по цвету и размеру накладку, она старательно вырезает ее по снятой мерке. Я кошусь на железный поднос, где лежит моя будущая шевелюра, пока она наносит клей по периметру моей лысины. И вот наконец наступает тот судьбоносный момент, когда она прикладывает к ней волосы, начиная со лба.

— Это легко, вы быстро приноровитесь.

— Конечно.

Как только парик занимает положенное ему место, меня затапливает волна разочарования: с этими мокрыми лохмами я выгляжу просто нелепо, бедняга в парике — и больше ничего.

— Я еще даже не приступила, — говорит Натали, заметив мою гримасу. — Мы переходим к самому приятному — к стрижке. Итак, как вы предпочитаете?