На восток

В бухту Пемзовая пришли на закате. Артиллерийский полигон и штаб обороны в бухте миноносок к этому времени уже соединили телефоном и телеграфом с постом Посьет, так же как и некоторые береговые сигнальные посты. Теперь связь стала вполне работоспособной. Ее проверяли несколько раз переговорами со штабами. С частью береговых постов также обменялись семафорами и опознавательными сигналами, когда вошли в залив. Но ночных проверок службы наблюдения и связи залива до сих пор не проводилось ни одной.

Едва встав на якорь, с «Орла» спустили паровой катер, который, не мешкая, двинулся вдоль берега, проверяя заодно порядок несения службы охраной полигона. Сам Рожественский перебрался в здание телефонного коммутатора артиллерийского полигона, куда должны были докладывать из штаба обороны обо всех происшествиях в заливе, пока наместник здесь. Офицеры его штаба готовились отмечать время сообщений об обнаружении катера, чтобы сверить его потом с записями на постах и с самого катера. Схема расположения постов имелась на полигоне. Ее копию перед отплытием взяли с собой, так что, где искать наблюдателей, было известно.

Первым делом пошли к острову Фуругельма, обойдя мыс Суслова мористее, чтобы не встревожить расположенные на нем посты. Подойдя к его северному берегу, хотели войти в бухточку Северная, в которой стояли баржи с лесом для строившейся на острове батареи. На этом маршруте имелось множество подводных опасностей, о чем поведал местный рыбак, взятый в качестве лоцмана, поэтому шли малым ходом и постоянно вели промер глубин.

Скрываясь в тени береговых утесов, начали пробираться от мыса Свиньина к белевшему впереди пляжу в вершине бухточки. Но были сразу обнаружены, о чем известила серия коротких вспышек ратьера с берега. В ответ отмигали позывной и тут же получили положенный отзыв. На что ответили: «Хорошо сделано».

Удовлетворившись результатом, ушли к мысу Гамова, где катер тоже сразу обнаружили. Оттуда, описав широкую дугу, направились к входу в бухту Троицы со стороны залива. Эту бухту контролировали уже армейские посты. Еще до подхода катера от мыса Стенина, видимо, будучи предупрежденными моряками с Гамова, начали запрашивать позывной. Не получив ответа, запрос повторили, потом еще раз.

После того как и третий запрос с берега катерники проигнорировали, в воздух взлетели сразу три осветительные ракеты. Причем, судя по тому, куда их запустили, катер с берега все еще не видели. Пятно света озарило клок моря намного восточнее того места, где находилась проверка.

Хотя там никого не оказалось, поведение наблюдателей встревожило всех на катере. Заподозрили, что рядом бродит еще кто-то, и об этом, обнаружив именно его, и сигналили с берега. Ход увеличили, войдя в акваторию бухты и направившись в ее верховье, где имелся хороший пляж. Ходовые огни включили и несколько раз отмигали позывной, чтобы ненароком не угодить под обстрел. Подойдя к пляжу, включили еще и прожектор, начав обшаривать им береговую полосу, поскольку опасались выскочить на камни.

Здесь побережье должны были охранять конные разъезды и секреты, опросив которые надеялись прояснить ситуацию. Чтобы избежать эксцессов в столь тревожной обстановке, еще несколько раз показали свой позывной и отработали три коротких гудка сиреной. В ответ с берега за пляжем вместо штатного отзыва снова взмыли осветительные ракеты, а следом за ними и с обоих входных мысов тоже.

Когда командовавший катером мичман Адлерберг с двумя матросами сошел на берег, сразу был встречен разъезд. Тут и выяснилось, что наблюдатели у входа в бухту никого не видели, но ждали появления катера, после известия с мыса Гамова. Унтер из резервистов, командовавший разъездами на северном берегу залива Китовый, только что разговаривал с ними по телефону, установленному в доме старосты хутора, находившегося на западном берегу бухты. Этот староста, ходивший ранее на китобойных судах, морзянку катерного фонаря видел и ее содержание унтеру уже сообщил.

Из дальнейшей беседы выяснилось, что люди на внутренних постах совершенно не обучены наблюдению за морем и не разбирают световую сигнализацию. Поэтому и пускали ракеты. Никаких внятных инструкций на случай обнаружения кого-либо ни на постах, ни у разъездов не имеется. Хорошо, что в штаб обороны и в поселок Посьет доклады отправили да трезвые были.

Унтеру приказали доложить в штаб в Посьете, что тревога ложная, если, конечно, никого другого с постов все же не видели. Поскольку сейчас даже при свете еще не погасших осветительных ракет вражеских судов обнаружить не удалось, унтер был вынужден согласиться и отправил посыльного играть «отбой тревоги».

Однако еще более получаса с входных мысов периодически и совершенно бессистемно продолжали подсвечивать все вокруг. Судя по всему, все же трезвыми были не все. С катера после команды «отбой тревоги» насчитали более полусотни напрасно сожженных больших ракет. А малые и сигнальные, постоянно пускавшиеся все это время, даже и не считали.