На все четыре стороны

Я внимательно рассмотрел часики.

Ничего себе подарочек!

Простенькие, лаконичные, все в царапинах и заусенцах. Корпус не круглый, а в форме эллипса с подрезанными верхушками. Я застегнул ремешок на левой руке. Явно не мужские, как раз мне по запястью. Есть даже секундная стрелка в таком же эллипсоидном окошке снизу циферблата. «ЗИФ», завод имени кого? Фрунзе? Скорей всего. Точно довоенные! Сероватая пластинка циферблата в нижней части по краю слегка испачкана рыжей ржавчиной. Так они промокали! И идут, «сносу не знают».

Ай да бабуля!

Посматривая краем глаза на подарок, я стал прогуливаться вдоль «павлиньего» забора.

Что у нас тут? Палисадник. Перед ним резной витиеватый заборчик, ошметки снега на высушенных останках декоративных цветов. Рядом – высоченное ореховое дерево, на голых ветвях которого виднеются несобранные грецкие орехи в подгнившей зеленой кожуре. Богато живут «павлинные» буржуи, харчами раскидываются.

За углом забора начинался спуск по склону – разбитая проселочная дорога с рваными каменными зубьями по обочине и россыпью щебня по руслу движения дождевых потоков. Забор идет по небольшой насыпи, а потом резко ныряет вниз и в сторону наискосок, с другой стороны тропинки – что-то типа балюстрады перед обрывом. Крутой склон густо затянут колючим крючковатым кустарником. За поворотом – стена уже с двух сторон, не такая монументальная и нарядная, как со стороны фасада, но тоже высокая. Жутковатый такой коридорчик получается, еще поворот, еще одно колено – и наконец становится видна страшненького вида обшарпанная деревянная дверь на старинных чугунных петлях. Прямо к полотну привинчен голубой почтовый ящик, белой краской намалевано «11-б», справа от двери есть даже кнопка звонка. Цивилизация, однако.

И что мне, собственно, нужно от парализованного ветерана?

Я потрогал ржавую ручку двери. Заперто. А как иначе? Позвонить? Наплесть чего-нибудь про пионеров-тимуровцев?

Неожиданно я заметил над дверной ручкой железный лепесток, торчащий из дверного отверстия, как раз под большой палец взрослого человека. Так это же рычажок для засова! Здесь, кстати, мода на такие «секретные» ноу-хау. И будет она актуальна вплоть до смутных времен, когда доверять кому попало станет и накладно, и опасно. А пока…

Я дернул за потайной рычаг. Не большим пальцем, потому как взрослого давления мне на него не обеспечить, а всей рукой.

Запор чавкнул, и дверь, скрипнув, стала отворяться вовнутрь.

Глава 20 К вам приходят малыши

Обычно от сильной боли люди, как правило, ТЕРЯЮТ сознание.

Обычные, нормальные люди. Среднестатистические.

Я же от боли… ОЧНУЛСЯ.

От сильной боли в затылочной части головы.

Просто тупые пульсирующие болевые ощущения в башке назойливо препятствовали мне безмятежно благоденствовать в комфортной зоне умиротворяющих сновидений, нечаянно посетивших меня в самом разгаре трудового дня. Из-за того, надо думать, что кто-то нехороший влепил мне со всего размаху доской-дюймовкой по затылку.

А я даже отчасти благодарен ему за доску.

За так называемый «твердый и плоский предмет», как бы сформулировал равнодушный ко всему живому патологоанатом, единственный человек в мире, который после собственной смерти опять поедет на работу. А ведь «предмет» мог оказаться и «острым», и «круглым», и «цилиндрическим», да что там – «кувалдообразным» или «обухоподобным», хотя… по-моему, таких определений в судебной медицине не бывает. Зато дырки в черепе от вышеуказанных вещей бывают просто замечательными. И легко квалифицируемыми. В моем же случае образовалась просто шишка. Гигантская, конечно, монструозная, но… все же шишка. Даже крови нет.

«Закрытая черепно-мозговая травма, – подсказало постепенно возвращающееся многомудрое сознание. – Да и сотрясеньице имеет место, куда без него? Судя по «вертолету» и ярко выраженным рвотным позывам». А еще оно, сознание, было в недоумении от случившегося веселого, надо полагать, нежданчика.

Или не очень веселого?

Ведь я же никого не трогал! Зла никому не желал.

Я просто зашел в помещение, где абсолютно никого не было. Даже парализованного ветерана не наблюдалось, хотя вот уж ему так точно деваться было некуда. Но темная, давно не убиравшаяся комнатка в приземистой халупе в дальнем углу захламленного дворика была совершенно пуста.

Надо сказать, что, когда я пересекал открытое пространство до намеченного строения, отметил на автомате некоторую климатическую аномалию – на большей части бетонного покрытия двора сохранилось снежное покрытие! Это тогда, когда практически во всем городе снег уже почти растаял, – достаточно тепло стало днем. А вот тут – снежок, однако. И обильное количество самых разнообразных следов на этом не во всех местах девственно-белом полотне. И, кстати, мужские следы, точнее, отпечатки обуви большого размера тоже присутствовали.

Что это? Парализованный ветеран гуляет на свежем воздухе?

Странно.