На все времена. Статьи о творчестве Владимира Бояринова

(«Не надо шалаша…»).

И «зловещие кометы» превращаются «в лебедей!» («По душам»)…

Оптимистично-аскезный лейтмотив бояриновской поэзии сродни зиждительно-парадоксальной шукшинской «маэстровости» – проницательно и – пророчески постиг кардинальную опасность для современной русской души: «подло»-«омутную» обыденность, которой народ дал точно-двойственное определение «ништяк» и в которой волей-неволей затаптываются в-сырьё-з остаточные «жаркие угольки» исконного и – гвардейского! – богатырства («Иванов день»), чтобы окончательно и – «совершенно» затмился в нети Иван, в лучшем случае наивно, пассивно и политкоректно ожидая «давнего чуда» с «запрокинутым в небо лицом» («Что скажет небо», ««Ясный месяц»)…

Но выпадают, выпадают – поделом! – слепящие и оглушающие «туманы в предутренние росные часы» («Туманы») – напрочь отделяя нас от выси, себя и нашего же – да, чудесного, но всегда: органично-! – возникающего: актуально – вдруг – побеждать – витяз(ь) – ества-гусарства-танковоительства («Странник»). Тем более, необходимого, по-гагарински-! – необходимого – в послевоенные – «сиреневые» – дни; при возрастающем: глобалистски – «ништяк» – обыкновении («Сиреневый день»)…

Оно-то в первую очередь – «нормально», «мирно» и – застойно»! – и привело нас к адекватно: аж г-л-я-а-мурному! – краху СССР – улётно-модернизированной империи, по-петровски и – сталински рассчитанной л на исключительно-вдохновенное и непредсказуемо: юродствен-но! – торжествующее распятие своих – традиционно: не снимающихся! – с его «немыслимого крена», «свистящего ужом виража» («Когдаломаются копья») – подданных – под «звон колокольный небеса обращающий в дрожь («Грянет колокол»); по-бояриновски: неопалимо-горящей! – империи, живительно и – Провиденциально возносящейся: быть – из у-доб-р-ен-но-уютнейшего «склепа»: «четырёх стен» («В четырёх стенах») – наперекор и на осиновый кол её с лихвою: «земным» – «иудам» («Так случится, что даст петуха…»)…

Именно из-за этого – кардинально-бездонного – смыслополагания основной русской опасности и – соблазна к исходу, двадатого века, против коих способна выстоять только и-горе-и-долу: о-крест! – устремленная богатырски-имперская удаль – в заветной «красной рубахе» («Красная рубаха»); именно поэтому – бояриновское творчество до сих пор остаётся не-вид-ан-ной и немыслимо: объективнейшей! – реальностью, прямо и – улётно оттеняющей нашу, нет, не кузнецовски-умирающую и – умершую, а откровенно: праздничную – от всей аскезной души на самом вечно-актуальнейшем острие! – нашей исконной русскости – словом: «озимую» («Озимые») – победоносность. И осознавать её не надо «классически и с одно-ш-з-начной предвзятостью – лучше беспредельно: немотствуйте! – во имя сугубо своей и – нашей вселенской «зари» («Немота») – не в-п-рок супероригинальной: при её – демо-к-г-рафическом – даже распятии обыденности и – ничего…

Статья печатается в авторской орфографии.

«Независимая газета», 03.10 2009 г