На высотах твоих

Эта мысль мимолетно напомнила Хаудену, что он так и не сообщил Маргарет о том, насколько осложнилось их финансовое положение. Представитель «Монреаль траст» ясно заявил: если они не перестанут тратить те несколько оставшихся тысяч их капитала, по выходе в отставку его средства к существованию будут равны заработку мелкого ремесленника. До этого-то, конечно, на самом деле никогда не дойдет — можно обратиться к Рокфеллеровскому и другим фондам. Рокфеллер, например, в день выхода в отставку Макензи Кинга пожаловал этому ветерану на посту премьер-министра сто тысяч долларов, но одна только мысль о том, что придется активно искать американскую подачку, какой бы щедрой она ни была, жалила его своей унизительностью.

Президент тоже остановился несколькими ступенями выше. С раскаянием в голосе попросил:

— Простите меня, ради Бога. Я постоянно забываюсь и вытворяю такое вот с людьми.

— Поделом мне, самому надо было думать, — возразил Джеймс Хауден. Сердце его колотило в ребра, слова с трудом прорывались через тяжелое дыхание.

Как и всем остальным, Хаудену была известна давняя страсть президента к поддержанию физической формы в себе и в окружающих. Длинная вереница помощников из Белого дома, в том числе и немало выдохшихся генералов и адмиралов, спотыкаясь, сошла с дистанции, изнуренная до потери сил ежедневными занятиями президента гандболом, теннисом либо бадминтоном. И частенько с губ президента срывались сетования на то, что «у нынешнего поколения пузо, как у Будды, и плечи, как уши у спаниелей». Президент же возродил любопытный вид досуга Теодора Рузвельта, который во время загородных прогулок ставил себе целью идти по прямой линии, не обходя препятствия — сараи, деревья, стога сена, — а преодолевая их. В отличие от Рузвельта он даже попытался повторить нечто подобное в самом Вашингтоне, и, вспомнив об этом, Хауден спросил:

— А как дела с вашими путешествиями от точки А к точке Б по кратчайшему пути?

Президент смешливо фыркнул, лениво шагая по ступеням и стараясь держаться рядом с премьер-министром.

— Пришлось отказаться в конце концов. Возник целый ряд проблем. Взбираться на здания здесь мы не можем, разве что на самые маленькие, тогда мы решили проходить сквозь них — как прямая выведет. Ну и местечки попадались нам по пути, доложу я вам, туалет в Пентагоне, например. Вошли через дверь, вышли через окно, — воспоминания об этом его вконец рассмешили. — А однажды с моим братом очутились в кухне отеля «Статлер», забрели прямо в холодильную камеру. Войти-то вошли, а вот выйти… Если только взорвать.

Хауден рассмеялся.

— А что, надо и нам в Оттаве попробовать. Есть там кое-кто из оппозиции, кого бы мне очень хотелось видеть уходящим по прямой — особенно если они будут идти, и идти, и идти без остановки.

— Оппозиция ниспослана нам во испытание, Джим.

— Наверное, так. Но некоторые из них — так прямо не испытание, а сущее наказание. Да, кстати, я тут привез вам несколько новых образцов скальных пород для вашей коллекции. Наши эксперты сказали, что они уникальны.

— Ну, вот за это спасибо, — обрадовался президент. — Я действительно вам очень признателен. И ваших людей от меня поблагодарите, пожалуйста.

Из затененного Южного портика они вошли в прохладу Белого дома, затем через вестибюль и коридоры проследовали в рабочий кабинет президента, расположенный в юго-восточном углу здания. Распахнув белую одностворчатую дверь, президент пригласил Хаудена войти.

Как и в предыдущие несколько раз, когда он бывал здесь, Хаудена восхитила простота кабинета. Овальной формы помещение со стенами, обшитыми по пояс человеку деревянными панелями и однотонным серым ковром, было обставлено весьма скупо: широкий письменный стол, расположенный прямо по центру, и за ним — мягкое вращающееся кресло, позади которого стояли два флага в золотой бахроме: американский государственный и личный президентский. Напротив высоких — от пола до потолка — окон и застекленной двери, выходящей на наружную террасу, почти всю стену справа от стола занимала обитая блестящим шелковистым Дамаском софа. Сейчас на ней сидели Артур Лексингтон и адмирал Левин Рапопорт. Последний представлял собой крошечного тощего человечка, чья несуразно огромная голова с торчащим крючковатым носом доминировала над остальной частью тела. При появлении президента и премьер-министра Лексингтон и Рапопорт встали.

— Доброе утро, Артур, — тепло приветствовал министра президент, протягивая ему руку. — Джим, вы ведь знакомы с Левином, конечно.

— Да, — подтвердил Хауден, — встречались. Как поживаете, адмирал?

— Доброе утро, — весьма прохладно буркнул адмирал Рапопорт и коротко кивнул головой. Он редко позволял себе большее, поскольку у него не хватало терпения ни для пустяковых разговоров, ни для светских церемоний. В частности, отсутствие адмирала, специального помощника президента, на вчерашнем государственном банкете было замечено и отмечено.