На взлёт!

Парень усмехнулся. Угу, конечно! Кому интересен бродяга-чужеземец? Во всем Байхенте о нем никто не думает, это уж точно!

* * *

Дик ошибался. Именно в этот миг в Доме Зеркала один человек думал о нем, капитане Бенце.

2

Трусость делала шаг назад, жадность делала шаг вперед,

Не решившийся – не возьмет, остерегшийся – не умрет.

(Ибн-ар-Руми)

Двуцвет сидел на покрытом ковром полу, на высокой твердой подушке, и сосредоточенно глядел на низенький столик, уставленный сластями. Сейчас его не интересовало угощение. Возник короткий перерыв в беседе – и Двуцвет старался использовать его.

Старая Ухтия, хозяйка комнаты, покинула гостя, отойдя на ежевечернее поклонение Зеркалу. Обряд недолгий, скоро она вернется.

Итак, все ли он продумал?

Цель – война Иллии с Альбином при поддержке Альбина Халфатом. Иллия, таким образом, будет зажата меж двух враждебных государств.

Промежуточная цель – женитьба принца Джордана на царевне Айджан. Этот брак не только свяжет две страны союзническими обязательствами, но и даст Джордану новые козыри в борьбе за престол. Кстати, именно поэтому нельзя допустить свадьбы его сестрицы с иллийским гаденышем.

Способ – обряд у священного источника. Погруженный в сон правитель должен произнести благословение будущему браку дочери.

Исполнитель – мудрая старуха Ухтия... мудрая, да... безмозглая и хищная гадюка. Двуцвет, проживающий уже вторую жизнь, не раз бывал в Халфате и давно раскрыл тайну обряда. Старуха очень тихо подсказывает уснувшему правителю. что ему надо говорить. Двуцвет дважды давал деньги старым ведьмам (не этим, а их предшественницам), чтобы те вставили в пророчество несколько лишних словечек. Чародей крепко подозревал, что кое-кто из халфатийских вельмож тоже играет в эту игру.

Средство – драгоценности. Старая Ухтия безобразно жадна до ювелирных изделий. Удачно, что именно ее выбрал жребий для обряда, который свершится через два дня.

Итак, все ли предусмотрел Двуцвет?

Нет.

Он не предусмотрел Дика Бенца.

А Дика Бенца отныне следует учитывать при любом раскладе.

Казалось бы, о чем беспокоиться? В Халфат «Миранда» не прилетит, нету сюда ходу летучим кораблям. Но Двуцвет не мог забыть все случаи, когда планы магов Ожерелья были сорваны из-за проклятого франусийца.

Совпадение?

Двуцвет не верил в совпадения.

Впрочем, кажется, сейчас он все-таки в безопасности от проклятого леташа...

Зашуршал тяжелый бархат синей портьеры. Старая Ухтия вернулась к посетителю.

Грузная, крупная женщина в черном парчовом наряде молча подошла к столику, уселась напротив Двуцвета и взяла с блюда медовую коврижку, усыпанную молотыми орехами.

Маг ждал, когда Ухтия начнет беседу. Он глядел, как разламывали коврижку на куски короткие крепкие пальцы, унизанные кольцами.

Одежда старухи была черной, без единого цветного лоскутка. Двуцвет знал. почему Ухтия всегда одевалась именно так: она считала, что на черном лучше смотрятся украшения.

Ожерелье из самоцветов. Подвески из изумрудов, оправленных в золотые «капельки». Массивная брошь у горла, усыпанная мелкими бриллиантами. Пояс с пряжкой – серебро с агатами. Обруч на лбу – золото с крупным рубином. Все это не сочеталось между собой. Так могла нарядиться лишь женщина с мозгами и вкусом сороки. Зато стоили эти побрякушки действительно дорого и надеты были для него, уважаемого гостя с толстым кошельком. Чтоб знал: Ухтию задешево не купишь. Такая наивная уловка...

Среди крикливых, броских украшений терялось то, что определяло положение старухи в халфатийском обществе: маленькое круглое зеркальце на медной цепочке...

Дожевав коврижку и запив ее сладким вином, Ухтия вытерла липкие пальцы о край скатерти и сказала густым, низким голосом:

– Нет, чужеземец. Ты даешь хорошие деньги, но я не подставлю из-за них шею под меч палача.

– Мудрая Ухтия, зачем говорить о казни? – Двуцвет постарался, чтобы в голосе его не звучала насмешка. – Ты же провидица! Взгляни в будущее – и увидишь себя в окружении правнуков, счастливой и богатой.

– Я и так не бедна.

– Сейчас – да. Но ты выдаешь внучку за хранителя скипетра правителя. Твоя юная газель будет жить не в доме жалкого купчишки – во дворце! Ты даешь за нею роскошное приданое, об этом говорит весь Байхент! А плата свахе? А твоя доля в свадебных расходах? Твои сундуки, почтенная Ухтия, глубоки, но не бездонны.

Старуха сердито поджала полные губы, над которыми выделялась темная ниточка усов.

– Не считай золото в моих сундуках, чужестранец. У меня одна жизнь, я ее не продаю.

– А я ее не покупаю, мудрая Ухтия, пусть длится она на радость твоей семье... у тебя ведь большая семья, верно?

Двуцвет заранее узнал все о семействе вдовой старухи, которое проживало в богатом доме на другом конце города и часто навещало бабушку, которая со временем должна была оставить хорошее наследство.