На взлёт!

Обычай не запрещал предложить женщине поднести до дома кувшин. Водоемы были лучшим местом для знакомства. Поэтому даже самые скромные девушки, идя за водой, причесывались и надевали хотя бы простенькие украшения.

И сейчас женщины и девушки не торопились домой, где их ждали скучные домашние заботы. Да, можно не ждать, пока придет черед подставить сосуд под струю, можно зачерпнуть прямо из мраморной чаши... но кто же так делает? Самая чистая вода – та, что падает сверху. А ожидание не было скучным: горожанки сплетничали, смеялись, часто и охотно брызгали друг на друга водой. Иногда у водоема вспыхивали целые водяные сражения – о, для забавы, конечно, для забавы! Не для того же, чтобы привлечь внимание этих глупых мужчин, которые таращат на них глаза!

Как любил когда-то Райсул эти встречи у источника, эту воду, взлетающую над женскими ладошками, этот смех, который сладко отзывается в душе... Он почти забыл об этом – леташ, парусный мастер, контрабандист. А теперь воспоминания перечеркнули всю жизнь за Хребтом Пророка. Смыли, словно пригоршней воды из источника...

Райсул присел у чьего-то крыльца и стал ждать. Да, он не знал в лицо никого из прислужниц Дома Зеркала – и не надо. Райсул высматривал ту, у которой с пояса будет свисать веревочка с привязанной к ней деревянной рамкой без зеркала – в знак того, что когда-нибудь, в старости, эта женщина сможет, если будет на то воля Единого, носить у пояса зеркальце на цепочке.

Вряд ли за водой придет именно Фантарина. У мудрых старух не одна прислужница. Но можно будет дать женщине денег, чтобы она вызвала иллийку на улицу...

Но Райсулу повезло.

Вот мужчины рядом заинтересованно вскинули головы: ага, идет женщина с открытым лицом! Замужние ходят или в вуали, или в платке, закрывающем все, кроме глаз. А девицы и вдовы лица не прячут, позволяют себя выбирать, словно спрашивают: кто ты, мой будущий супруг?

Фантарину Райсул узнал сразу – и не только по шраму на щеке.

Вдова купца Усмана была одета скромно: черные шаровары и широкая коричневая кофта, которая должна была спрятать грудь... как же, спрячешь такую! А походка!.. Каждый шаг иллийки вытряхивал из встречных мужчин мысли о будничных заботах и об оставленных дома женах.

Райсул с ухмылкой подумал, что если бы в Байхенте падшие женщины, как в странах за Хребтом Пророка, ловили мужчин на улицах, а не поджидали их в домах веселья, то они бы вереницей пошли за Фантариной по пятам, подражая ее движениям и учась так зазывно покачивать бедрами.

С досадой отогнав нескромные мысли, Райсул быстрым взглядом проверил: да, пустая рамочка у пояса, шрам на щеке – и поднялся на ноги.

Одновременно с ним поднялся чернобородый мужчина, шагнул к красавице...

И остановился, потому что путь ему преградил Райсул.

Мужчины замерли, глядя друг другу в лицо. Сидевшие в тени «охотники на овечек» оживились, заинтересованно уставились на соперников.

Рука чернобородого скользнула к поясу, к рукояти ножа. Райсул повторил этот жест, глядя на противника с холодным гневом. Этот взгляд был тверже клинка.

– Сядь, почтенный, отдохни, – сказал Райсул ровно. Этому голосу когда-то подчинялся Ярый Мрак, свирепый грифон.

И дрогнул, попятился бородатый халфатиец, отступил к стене, вновь сел на корточки, поджидая дичь, которая будет ему по зубам.

Райсул выждал, когда бородач отойдет подальше, и обернулся к Фантарине. Та как раз начала наполнять кувшин и была всецело поглощена этим занятием. Какая-то ссора? Между мужчинами? Из-за нее? Ах, бросьте, станет ли она обращать внимание на такой вздор? Это ниже ее достоинства!

Райсул улыбнулся и учтиво сказал:

– Позволь, красавица из сновидений, я донесу твой кувшин!

* * *

– «Орел Эссеи»? Да, служила на нем. Пастушкой. И пропажу сундучка помню. Но с какой стати я буду копаться в прошлом? Допрашивали меня уже, ну и хватит!

Райсул и Фантарина шли медленно: Дом зеркала стоял недалеко от водоема, а разговор затеялся интересный. Это вам не уличное ухаживание. В больших темных глазах Фантарины поблескивал интерес... и жадность, чего уж там, жадность!

Райсул не стал сулить женщине груды золота. И уговаривать не стал. Сказал почтительно:

– И впрямь, красавица, зачем тебе копаться в прошлом? Ты хорошо живешь. С утра до ночи ты трудишься на мудрых старух, хранящих зеркало пророка. А когда годы согнут твою спину и покроют морщинами лицо, ты сама станешь хранить зеркало. Или не станешь. Прислужниц много, мудрых старух только три.

Слова метко попали в цель, больно ударили. Женщина даже остановилась, задохнувшись от ярости.

– Верно говоришь! Когда Усман меня вез сюда, чего только не обещал... а пришлось стирать тряпки этих старых ворон! А всё его родня, чтоб им сдохнуть!

– Ты не стой, красивая, ты иди, а то на нас прохожие смотрят... И думай головой. Хочешь до смерти воду таскать?

– А если вам выложу, что знаю, какая мне польза? Денег дадите? А на что мне здесь деньги? Замуж уже не выйти, Дом Зеркала женщину до смерти держит.

– А хочешь в Иллию, да?

– Ну! Я еще не состарилась, найду себе мужчину.