На «заднем дворе» США. Сталинские разведчики в Латинской Америке

«Немцы, вероятно, рассчитывали, что я очаруюсь им, и тогда они смогут вить из меня верёвки. Они вынашивали в отношении меня какие-то тёмные планы. Не напрасно Отто советовал мне сменить французский паспорт на кубинский, дескать, с ним будет легче путешествовать в военное время. Немцем я не «очаровалась», а он в мои сети попал, настаивал, чтобы я развелась с мужем и вышла за него. Отто словно забыл, что в Германии его ждала невеста. Он умолял меня провести с ним двухнедельный отпуск в любом месте в Испании, и я, чтобы проверить его, предложила Аликанте. Он два-три раза упоминал этот город в разговорах. Я знала, что в этом городе находится база немецких подводных лодок и расположена мощная радиостанция. Отто смутился и сказал: «Только не там, хозяйка гостиницы слишком хорошо меня знает». Судя по всему, он бывает в тех местах по служебным делам как сотрудник абвера. Слабость Отто ко мне его начальники не могли не заметить. Во время нашей последней встречи он признался, что ему запретили встречаться со мной».

История с Отто Мюллером насторожила резидента. Почему их заинтересовала «Ася»? Допустила какую-то ошибку? Вели изучение, чтобы завербовать и направить в Латинскую Америку? Василевский посоветовал Мариане придерживаться прежней линии поведения.

В Москву он писал: «Из-за войны «Ася» считает работу рискованной. Она хорошо помнит о судьбе Мата Хари. В период первой империалистической войны в Испании работало много женщин-агентов, и контрразведка стала «опытной» в этом отношении. «Асю» надо беречь, если её разоблачат, то, безусловно, расстреляют, никакие связи не помогут».

В 1940 году Гонич с театром Мадридской оперы ездила с гастролями по Испании. Она воспользовалась этим, чтобы проверить адреса, полученные от Василевского. Никого из ранее проживавших там людей найти не удалось: «Умер, убит, пропал без вести».

Василевский предупреждал Мариану, что из-за сложностей военного времени связь между ними может прерываться. Так и случилось. Шли недели, а никаких вестей от него не поступало. О том, что советская разведка о ней не забыла, Гонич поняла по денежному переводу, пришедшему в Париж из Нью-Йорка.

Вермахт нанёс решающий удар на Западе, Франция капитулировала. Казалось, что нет силы, способной остановить Гитлера. Жизнь в Испании становилась всё более тяжёлой, карточная система невыносимой, полицейский контроль казался вездесущим. Мариана с мужем решили перебраться на Кубу – подальше от европейской войны! Первым уехал Педро. Вскоре прислал письмо: «Работа для тебя здесь найдётся». Чтобы купить билет на пароход и не умереть в пути от голода, Мариана продала жемчужное ожерелье, подаренное ей Мигелем.

Куба поразила жарой, весёлой суетой гаванских улиц, улыбчивостью и общительностью людей. Поначалу казалось, что везение было на стороне Марианы. В Гавану прибыл на гастроли театр Метрополитан из Нью-Йорка, и Гонич на время взяли в труппу. Но гастроли театра кончились, и с работой стало совсем плохо. Приходилось соглашаться на всё, что подворачивалось: она выступала на радио, устраивала концерты в пользу Красного Креста, вела класс вокала в Гаванской консерватории. Гонич назвала 1941 год самым тяжёлым в своей жизни: он был безрадостным, безденежным, без перспективы возвращения на большую сцену. «Мне было очень плохо морально: сказывалась отрезанность от всего русского, близкого и родного». Следуя парижским инструкциям Василевского, она регулярно помещала объявления в гаванских газетах от имени «Берты Густавы», но ответа на свои призывы «в пустоту» так и не получила.

Услышав по радио о нападении Германии на СССР, Гонич направила письмо со словами солидарности в советское посольство в Вашингтоне. Ответ с благодарностью за поддержку пришёл быстро, но без конкретных предложений. Мариана была в отчаянии: её страна воюет, а она ничем не может помочь!

Жизнь снова приобрела смысл после знакомства с Офелией Домингес Наварро, директором отдела военной пропаганды Министерства обороны Кубы. Она приобрела известность как защитница прав женщин. С помощью Офелии Гонич получила постоянную работу на радио, стала составлять литературно-музыкальные пропагандистские программы в поддержку союзников. За необходимыми материалами она обращалась в посольства США и Англии. «Я полгода писала сценарии, – вспоминала Гонич, – не получая поначалу ни копейки денег. Но не переживала, эта работа приносила пользу моей родине».

Гонич принимала участие в работе Антифашистского комитета, которым негласно руководили кубинские коммунисты. Но серьёзных поручений ей не доверяли: мол, приехала из франкистской Испании, не шпионка ли? Мариана вновь написала в советское посольство в Вашингтоне, и стала получать оттуда фотографии и плакаты на тему Великой Отечественной войны. Организованная Гонич выставка «Красная армия бьёт фашистов» имела большой успех у кубинцев.