На «заднем дворе» США. Сталинские разведчики в Латинской Америке

Франсиско Парес – журналист, испанский эмигрант. Печатает статьи в газете «Информасьон» по польскому вопросу (антисоветские), за что получает от польского посланника 25 долларов в месяц. Знакомство наше – случайное.

Петр Вачнадзе – грузинский князь. Приехал из Франции. Зарабатывает на жизнь преподаванием русского языка. По его словам, Ната Вачнадзе, известная киноактриса, – его родственница.

Алехо Карпентьер – писатель, журналист и музыкальный критик. Сотрудник реакционной газеты «Информасьон» и радиостанции СМ-3 министерства просвещения. Его богатая тёща аристократических кровей (маркиза) придерживается либеральных взглядов. Часто бываю у них в доме. Сам Алехо – беспартийный, «из сочувствующих». Весьма образованный и культурный человек. Жил во Франции. Обладает обширными связями среди писателей и журналистов. Жена – из русских.

Альфредо Валье – журналист, издаёт газету «Либертад». Выступает против засилья американцев на острове и строительства их баз. Сейчас испытывает финансовые затруднения, потому что американские бизнесмены перестали помещать в газете свою рекламу. Любит ходить на приёмы. Симпатизирует Советскому Союзу. Говорит: «Я – к вашим услугам. Мой дом – ваш!» Не исключено, что он надеется на нашу финансовую помощь[60].

Палко Лукач – 32-х лет, художник, венгерский эмигрант. Я познакомился с ним в ноябре 1943 года на небольшой выставке его картин – «5 лет на Кубе», на которую пришло довольно много гостей. Палко рассказал, что его мать – Ильма Бернгард – была секретарём начальника полиции во время венгерской пролетарской революции. Начальник застрелился после того, как контрреволюция взяла верх. Мать была вынуждена бежать в Советский Союз. Во время войны была эвакуирована в Андижан, где преподавала рисование в Доме пионеров[61]. Лукач – интересный человек, ему часто заказывают портреты представители высшего кубинского «света».

Отто Теодор д’Осмонд – немецкий (с французскими корнями) эмигрант, тип обедневшего аристократа, лет 65-ти. В основном жил в Европе. Познакомился я с ним на выставке картин Лукача. Узнав, что я русский, он затронул тему гитлеровской агрессии против СССР и сказал, что до сих пор не может понять, как могло случиться, что граф фон Шуленбург стал инструментом в развязывании этой войны. Заметив мое удивление, он объяснил, что фон Шуленбург является его старым другом, с которым он часто встречался в бытность его послом Германии в Румынии. По словам д’Осмонда, Шуленбург – авантюрный и странный тип, благодаря чему он, видимо, и очутился в России. Поясняя свою мысль, д’Осмонд рассказал, что однажды в Бухаресте немец пригласил его в одну из своих комнат и, показав страшную фигуру-муляж человека, заявил: «Таков я в действительности».

Мы обменялись визитными карточками. Я ещё не определился, какой линии поведения с ним следует придерживаться».

Агент «Ася» боялась судьбы Маты Хари

Условия связи с «Асей» были отработаны «Лукой» в Нью-Йорке. Один из вариантов: человек позвонит ей на домашний телефон с 8 до 9 часов утра и, представившись как Перес, скажет: «Видел Луису, она передала вам привет». На следующий день «Ася» должна прийти в 16.00. в кинотеатр «Америка» со своей собачкой. Пароль для связи: «Простите, вашу собачку зовут Рики?» «Нет, её кличка Юки». «Это фокстерьер?» «Нет, это пинчер из Парижа».

Связь с «Асей» Гаранин установил 2 декабря 1943 года. Для соблюдения легенды ему пришлось высидеть весь киносеанс с непоседливым пинчером Юки на коленях. Потом они отправились в ближайшее кафе. «Ася» была рада возможности высказаться, поделиться наболевшим:

«Вы меня упрекнули за то, что я проявила свои симпатии работой по оказанию помощи Советскому Союзу. Когда Родина воюет, и ты долгое время не имеешь связи, и почти потеряла на неё надежду, трудно сидеть сложа руки. У меня сердце обливалось кровью при мысли, что немцы разоряют нашу землю, мучают и убивают родных мне людей. Поэтому я помогала Красной армии, как могла, проводила кампании по сбору средств на приобретение медикаментов и продовольствия. Теперь на Кубе больше знают о страданиях русского народа и его борьбе с фашистскими варварами. Простите меня, если это повредило нашей работе. Но поверьте: всё это легко поправимо. Я отошла от всех коммунистических организаций. Осталась только в тех, которые занимаются оказанием помощи союзникам. По работе в отделе военной пропаганды я гораздо чаще соприкасаюсь с американцами и англичанами, чем с советскими представителями. Я очень переживала, когда не получила приглашения на официальный приём 7 ноября. Все знакомые спрашивали о причинах. Пришлось говорить, что была больна, хотя этому мало кто поверил. Для многих это стало подтверждением того, что советские товарищи мне не доверяют. Стали распространяться фантастические слухи о том, что я была направлена «шпионить» в Гавану по личному указанию Франко. Сами понимаете, что с такой пугающей этикеткой меня трудно представить в роли «красного агента»…»