В конце апреля 1948 года в столице Колумбии на 9-й Межамериканской конференции были подписаны документы о создании Организации американских государств (ОАГ). По замыслу Вашингтона, организация должна была стать безотказным инструментом в борьбе с коммунизмом в Западном полушарии. Подлинные причины «устранения» Гаитана были отодвинуты в тень. Следствие по делу велось без особой настойчивости и последовательности. Влиятельные политические силы Колумбии не были заинтересованы в выяснении истины. Хуана Роа превратили в главного виновника, «одинокого мстителя», «обидевшегося» на Гаитана за невнимательность и пренебрежение. Что-то пообещал и не выполнил. Некоторые американские участники событий в Боготе ушли из жизни при подозрительных обстоятельствах, и документальные свидетельства, которые могли пролить свет на обстоятельства убийства Гаитана, исчезли. Были уничтожены многие архивные материалы ФБР и ЦРУ за тот период.
О «советском следе» в убийстве Гаитана колумбийские журналисты, находившиеся в «орбите» посольства США, начали писать «по горячим следам». Типичным изделием на эту тему стала книжечка Франсиско Фандиньо Силвы «Советское проникновение в Колумбию и 9 апреля». У автора нет сомнений, какие именно «мрачные силы» несут ответственность за кровавые события в стране: «Три выстрела из револьвера, которые лишили жизни одного из самых выдающихся политических лидеров нашей истории, доктора Хорхе Элиэсера Гаитана, разбудили нацию. Когти коммунистов в этот раз вонзились в колумбийскую плоть. И тщательно разработанный план в считаные минуты произвёл нужный эффект: полуразрушенная Богота, подожжённые церкви, ограбленные магазины и жилища, вандализм, смерть, пожары… Одним словом, мастерски подстрекаемые советские орды стали хозяевами столицы и главных городов Колумбии. Честно говоря, пробуждение [от прежней летаргии] было очень резким. Если бы нация сберегла моральные силы и верила бы в себя, если бы должным образом подготовилась к борьбе с советской инфильтрацией, наверняка бы 9 апреля не произошло. Но таковы отягчающие обстоятельства, красный терроризм не был подавлен, и защитники московских интересов поторопились вбросить свою позорную клевету, следуя старым приёмам очернения, указывая на Испанию и Соединённые Штаты, как подстрекателей трагедии».
Неординарный колумбийский политик, предтеча нынешних латиноамериканских «популистов», Хорхе Элиэсер Гаитан похоронен в саду принадлежавшего ему дома в Боготе, превращённого в музей. Многие посетители воспринимают сейчас Гаитана совершенно иначе, не как «карьериста и демагога». Экскурсовод, рассказывая о колумбийском политике, не забывает упомянуть, что Гаитаном восхищался президент Венесуэлы Уго Чавес: «Вполне возможно, что их преждевременная смерть вызвана одной и той же зловещей, враждебной для наших стран силой». Какой именно, экскурсовод никогда не уточняет.
Русские в Каракасе, или водка вместо виски
В Венесуэлу, богатую нефтью, щедро поступали деньги из США, которые контролировали нефтедобычу. Вместе с американскими нефтяниками в страну проникал «american way of life»: Венесуэла заметно перегоняла своих соседей на континенте по количеству автомашин на душу населения и по использованию новинок бытовой техники. Страна превращалась в «витрину Южной Америки», и эксперты-латиноамериканисты из США уже не причисляли её к «banana republic». В моду вошло употребление виски, а традиционный ром сохранил свою популярность в основном «на народном уровне». Чтобы попасть в дорогие рестораны «Эль Кальварио», «Ла Урбина», «Ла Кастельяна», «Комодоро», приходилось стоять в очереди.
Первое посольство СССР, открывшееся в столице Венесуэлы, располагалось в районе Ла-Флорида, у подножия горы Авила, в кинте «Элиса» на авениде Лос-Пинос. В 1940-е годы это была окраина города, которую только начали осваивать. Рядом находились конечные остановки трамвайных и автобусных маршрутов, что и определило выбор места для «дислокации» посольства.
Лет сорок пять назад кинту «Элиса» снесли. На её месте возвели многоквартирный жилой дом. Вот она, безжалостная поступь времени. На улице, затенённой кронами манговых деревьев, не сохранилось никаких следов прошлого, даже нумерация домов изменилась. Трудно установить точные координаты места, где жили и работали соотечественники, приехавшие «на дипслужбу» в далёкую карибскую страну. Несмотря на все лишения и трудности, возникшие из-за холодной войны, они сумели, говоря высоким стилем, «уложить первые кирпичики в фундамент российско-венесуэльских отношений»…
МИД Венесуэлы впервые затронул тему советского посольства в переписке в январе 1943 года. Отвечая на уведомление Колумбии о принятом решении направить в Москву посла, Каракас ответил, что Венесуэла «до последнего времени не рассматривала вопрос об изменении своей позиции в отношении Советского Союза». Позиция была простой: весомых резонов для установления дипломатических связей с Москвой у Венесуэлы не было.