На «заднем дворе» США. Сталинские разведчики в Латинской Америке

Спустя 40 лет Габальдон вспоминал о первых московских впечатлениях: «В советскую столицу мы прибыли, когда там уже наступили сумерки (28 июля 1945 г.), но естественное освещение ещё позволяло разглядеть город. По улице Горького мы доехали до отеля «Националь», выходящего окнами на Кремль и на Красную площадь – самое сердце города. Через несколько дней, помимо установления сугубо протокольных контактов, мы приступили к непосредственному знакомству со страной, которая совсем недавно пережила самую жестокую войну в истории. В Москве разрушенных зданий не было видно, так как их уже разобрали. На их месте зияли большие пустыри. Не было и новых построек: война закончилась всего лишь два месяца назад»[84].

Дипломатическая рутина и бытовые неудобства компенсировались тем, что венесуэльцы едва ли не ежедневно посещали театры и концертные залы. Вскоре, в октябре 1945 года, в результате военного переворота в Каракасе было свергнуто правительство Медины. Покатерру и Мартурета отозвали, а Габальдон оставался в Москве до середины 1946 года в качестве временного поверенного. Уезжал он из Советского Союза не один: «В Москве произошла самая удивительная и важная встреча в моей жизни. Мой жизненный путь пересёкся с судьбой советской студентки. Мы познакомились 15 августа и поженились 1 сентября в скромном здании учреждения, где регистрировались брачные отношения. Софья не только сделала мою жизнь счастливой, но и помогла мне лучше понять советских людей»…

Дипломатическое ведомство СССР было перегружено работой, и потому вязкие проблемы с открытием посольства в Венесуэле решались с трудом. Многочисленные «согласования в инстанциях» тормозили отправку персонала. Наконец, 11 сентября 1945 года «венесуэльцы» (как их «окрестили» в наркомате) отбыли через Нью-Йорк к новому месту службы.

Тем временем, в начале сентября 1945 года, из Боготы в Каракас был командирован 2-й секретарь советской миссии в Колумбии Алексей Антипов. Ему поручили встретить соотечественников, обеспечить их обустройство и контакт с властями. Однако из-за очередных проволочек приезд дипломатов задерживался, и Антипов вернулся в Боготу. Он снова прилетел в Венесуэлу 17 октября и в аэропорту Майкетия встретил основную группу сотрудников посольства (Ф. Требина среди них не было) и привёз их в отель «Мажестик», находившийся в центре Каракаса.

Худшее время для приезда дипломатов трудно было представить. Утром 18 октября в венесуэльской столице начались вооружённые столкновения между сторонниками генерала Медины и заговорщиками. В число последних входили офицеры, увлечённые националистическими идеями аргентинской Группы объединённых офицеров, и члены партии Демократическое действие, которую возглавлял Ромуло Бетанкур. Перестрелки, погромы в различных частях города, противоречивые слухи – сводки новостей по радио не давали ясной картины происходящего в столице. Антипов и его подопечные находились в самом центре событий: от отеля до президентского дворца Мирафлорес было не более пятисот метров.

По радио сообщили, что Медина капитулировал, передал всю полноту власти заговорщикам – Революционной хунте. Утром следующего дня к Антипову явился венесуэльский лейтенант и потребовал сдать ему всё оружие (!), имевшееся в распоряжении сотрудников посольства. Антипов заявил, что пишущие машинки с русским алфавитом – единственное оружие, которым они располагают, и стал настаивать на организации ему встречи с кем-либо из ответственных членов Революционной хунты для выяснения ситуации и планов новой власти по установлению дипломатических отношений с Советским Союзом, чтобы «незамедлительно проинформировать об этом товарища Сталина». Лейтенант не захотел брать на себя ответственность, заметив, что «хунта ещё не определилась с конкретным лидерством». Настаивать на досмотре багажа он не стал и исчез за дверью, предупредив, что «разговор не окончен». Визит этот обеспокоил Антипова, и он, получив у администрации отеля номер телефона посольства США, позвонил туда и поинтересовался, можно ли использовать их каналы связи для информирования советского посольства в Вашингтоне о проблемах, возникших в Каракасе. Также он обратился к американцам с просьбой о предоставлении убежища женщинам и детям на территории посольства США, если ситуация ещё больше обострится.

Впрочем, уже 20 октября обстановка в столице нормализовалась. В Москве, в Наркомате иностранных дел, «революция» в Венесуэле особого удивления не вызвала: Латинская Америка традиционно славилась подобными событиями. С самого начала «дипломатического открытия» континента иллюзий на счёт стабильности местных режимов не возникало.

Как бы то ни было, из Венесуэлы поступали противоречивые сообщения. Чтобы разобраться в них, требовалось время, в том числе и для «переадресовки» верительных грамот Требина на имя нового венесуэльского лидера – Ромуло Бетанкура.