На «заднем дворе» США. Сталинские разведчики в Латинской Америке

Верительные грамоты посол Фома Требин вручил президенту Ромуло Бетанкуру 21 февраля 1946 года. Церемония состоялась во дворце Мирафлорес. Советскому послу были отданы соответствующие почести: перед ним торжественным маршем прошло подразделение батальона «Боливар» в мундирах начала XIX века, военный оркестр исполнил гимны Венесуэлы и Советского Союза. По сообщениям прессы, беседа Бетанкура и Требина была дружественной и сердечной. Во второй половине дня посол посетил Национальный пантеон и возложил венок к подножью усыпальницы с прахом Симона Боливара[88].

Фотографии, сделанные во время беседы Требина с Бетанкуром, оставляют двойственное впечатление. Вроде бы обычные официальные снимки, но есть нечто контрастное в «образах» советского посла и венесуэльского президента. Первый раскован, улыбается, явно расположен к продолжительной беседе. Второй подчёркнуто серьёзен, одна нога закинута на другую, пальцы рук скрещены. Даже начинающий психолог скажет, что это поза полной закрытости. Бетанкур явно не собирался откровенничать с Требиным. Достаточно взглянуть на протокольные фотографии встреч венесуэльского президента с другими послами, особенно с американцем Франком Корриганом, чтобы понять, что в иных ситуациях Бетанкур умел улыбаться…

После аккредитации посол Требин, не теряя времени, стал наносить визиты министрам. Он помнил о главной задаче, поставленной перед ним в Москве: развитие торгово-экономических связей. После войны Советский Союз нуждался во многом, и Венесуэла могла стать хорошим торговым партнёром. Изо всей номенклатуры товаров, которые она могла предложить, Россию не интересовала, пожалуй, только нефть…

В марте 1946 года посольство стало подыскивать кандидатов в правление Венесуэльско-советского института культуры. Атташе Лев Крылов составил предварительный список, затем посол встречался с каждым из кандидатов. Институт культуры начал свою официальную жизнь 4 апреля 1946 года. Организационное собрание было проведено в двухэтажном особняке, арендованном в тихом районе недалеко от исторического центра Каракаса. Поэт Карлос Аугусто Леон зачитал проект устава и предложил обсудить его. Дискуссия возникла лишь по одному пункту: кто-то высказался за «корректировку» названия института, заменить в нём слово «советский» на «русский». Для того, мол, чтобы название не было «слишком политизировано». Но большинство предложение не поддержало: слово «советский» подходит больше, потому что с максимальной точностью отражает «реалии страны Советов».

Президентом института был единогласно избран ректор Центрального университета Венесуэлы Хуан Оропеса, заместителем – писатель Антонио Паласьос, секретарём по связям и организации культурных мероприятий – Карлос Аугусто Леон. Общественному мнению страны институт был представлен 24 апреля на торжественном акте, который состоялся в Муниципальном театре. С речью выступил посол Требин, а после него – Антонио Арраис, видный писатель, главный редактор газеты «Насьональ». Темой выступления он избрал поэзию Владимира Маяковского, чьё творчество пользовалось огромной популярностью в Венесуэле тех лет, с её политическими кризисами и социальной борьбой.

В советском посольстве самым надёжным членом правления (с идеологической точки зрения) считали Леона. Он видел в Советском Союзе воплощение прогресса и социальной справедливости. Эту позицию поэт с ещё большим жаром отстаивал после поездки в Россию в 1948 году. Его поэмы «Я воспеваю Ленина» и «Москва, город человека» стали, без сомнения, самыми «просоветскими» произведениями венесуэльской литературы. Задолго до Уго Чавеса в документальном исследовании «Смерть в Голливуде» Карлос Аугусто Леон разоблачал навязываемый Венесуэле американский образ жизни. С точки зрения венесуэльца, голливудская продукция – это массированная «пропаганда империализма»: «Берегитесь, соотечественники, – предупреждал Леон. – Забота о личном обогащении и комфорте по американскому образцу искажает нашу венесуэльскую суть, порождает комплекс национальной неполноценности»[89].

Главным «проводником» культурно-просветительской и пропагандистской работы в Венесуэле был Лев Крылов, перешедший на дипломатическую стезю из журналистики («Комсомольская правда»). Именно он с помощью сотрудника «Ультимас Нотисиас» Нельсона Луиса Мартинеса организовал выпуск журнала «Сабадо», в котором разъяснялась политика Советского государства. К сожалению, венесуэлец вскоре покинул столицу по семейным обстоятельствам, и журнал прекратил существование. Однако Крылов нашёл выход. Он был своим человеком в «симпатизировавших Москве» газетных редакциях и через друзей «пробивал» публикацию пропагандистских статей и фоторепортажей об «уверенной поступи страны Советов».