На «заднем дворе» США. Сталинские разведчики в Латинской Америке

Нужно отметить, что к Бетанкуру в США относились с подозрением. Если посол Корриган направлял в Госдепартамент более или менее взвешенные телеграммы о Революционной хунте и её главе, то американская военная миссия в Каракасе считала Бетанкура «скрытым марксистом и антиимпериалистом», заверения которого в безусловной ориентации на США не заслуживают доверия. После президентских выборов 14 декабря 1947 года и победы на них Ромуло Гальегоса тревоги американцев по поводу «надёжности-ненадёжности» правящей партии Демократическое действие на время затихли. Но со второй половины 1948 года ситуация вновь изменилась.

«Сигналы» об активизации подрывной деятельности коммунистов на нефтяных объектах Венесуэлы, словно «по разнарядке», поступали из Колумбии, Мексики, стран Центральной Америки и даже с Антильских островов. Распространялись выдумки о «советских планах саботажа». Президент Гальегос вроде бы с пониманием относился к обеспокоенности посольства США этой проблемой, но, по оценкам военной миссии и представителя ЦРУ, не проявлял должной энергии и инициативы для выработки срочных совместных мер по обеспечению безопасности нефтепромыслов.

Такой беспечности Ромуло Гальегосу не простили. Военные заговорщики отстранили его от власти 24 ноября 1948 года. Часть министров была арестована, часть перешла на нелегальное положение. Правительство de facto возглавил майор Карлос Дельгадо Чальбо, которого Гальегос знал с юных лет и которому доверял, как себе. Чальбо был «белой вороной» в военной среде, интеллектуалом, получившим великолепное образование в Париже. В посольстве США его ценили. В период правления Революционной хунты он был министром обороны и регулярно информировал американцев о главной внутриполитической проблеме того времени: трениях между гражданскими и военными членами правительства. В беседе с новым послом США Уолтером Доннели в декабре 1948 года Чальбо подробно изложил планы военного правительства, дал гарантии полной лояльности Соединённым Штатам, а также обещал прервать отношения с Советским Союзом.

В конце 1949 года Требин завершил свою работу в Венесуэле. Чуть раньше вернулся на родину Лев Крылов. Уезжая, Требин наставлял временного поверенного Глеба Хомицкого: «Проявляйте осторожность, наши недруги ищут любой повод, чтобы спровоцировать разрыв отношений. К этому их подталкивают американцы». Хомицкий последовал совету Требина и свернул деятельность посольства и Института культуры, особенно пропагандистскую, до минимума.

Чальбо пробыл в президентском кресле почти два года, так и не выполнив своего обещания американцам о разрыве отношений с СССР. Может быть, потому, что в деятельности советских дипломатов не было ничего «криминального»? Чтобы ускорить поиск «компромата», в мае 1950 года за посольством установили круглосуточное наружное наблюдение. У некоторых посетителей проверяли документы, их опрашивали, иногда фотографировали. Реакция посольства на недружественное поведение властей страны пребывания была закономерной: выходы в город для дипломатического и технического персонала ограничились, на заднем дворе жгли «лишние бумаги».

Мероприятия в Институте культуры, который возглавлял Хулио Сесар Марин, учёный-историк, не вызывали у венесуэльцев прежнего интереса. Никто не хотел рисковать, поскольку шли упорные слухи о том, что военный режим намерен усилить борьбу с «коммунистическими элементами». В то время многие «попутчики» почувствовали «бесперспективность» общения с «совьетикос»: это могло разрушительно сказаться на карьере. Заметив за собой полицейскую слежку, порвал контакты с Институтом культуры выпускник Центрального университета Леопольдо Фигарелья, которого собирались включить в правление. Это он станет много лет спустя всемогущим «цивилизатором» пустынных земель «к югу от Ориноко», создателем «Corporación Venezolana de Guayana».

Среди «отшатнувшихся» можно упомянуть Софию Имбер – двоюродную сестру известной советской поэтессы Веры Инбер[94]. София очень не любила, когда ей напоминали о «политически незрелых» увлечениях юности. Свою карьеру она сделала на совершенно иной идеологической базе: её многолетняя телевизионная программа актуальных интервью была, наверное, самой антикоммунистической в Венесуэле. Впрочем, Софию Имбер почитали в стране за иное: за пропаганду современного искусства и создание музея, в котором есть работы Пикассо, Матисса, Шагала и других великих мастеров ХХ столетия…