На «заднем дворе» США. Сталинские разведчики в Латинской Америке

В ноябре 1950 года президент Дельгадо Чальбо был убит. Покушение организовал генерал Рафаэль Урбина, профессиональный авантюрист. Вскоре и сам Урбина был ликвидирован при довольно странных обстоятельствах. Обе смерти до сих пор остаются загадками новейшей венесуэльской истории. Одним из вероятных заказчиков убийства Чальбо считался министр обороны Перес Хименес. Об этой версии, циркулировавшей в Каракасе, Хомицкий сообщил в Москву, отметив, что Хименес под давлением США был вынужден отказаться от «назначения» на пост президента и уступил его Суаресу Фламеричу. По сведениям советского дипломата, «американцам не нравился национализм министра обороны, который со временем мог стать «карибским Пероном» и доставить немало хлопот в стратегической для США сфере – нефтяной».

В ряде публикаций того времени проскользнули инсинуации о том, что к убийству Чальбо «приложило руку» советское посольство. Следствие вёл брат Аугусто Леона, через которого в кинте «Элиса» знали о попытках полиции отыскать в этом преступлении «след Советов». Слежка за посольством в очередной раз ужесточилась, приняв, по оценке Хомицкого, «совершенно наглый и вызывающий характер»: «Нас пытались изолировать от внешнего мира, запугать местных граждан, чтобы они, опасаясь за своё благополучие, перестали посещать посольство».

Так совпало, что именно в это время разведка[95] направила в Каракас оперативных работников для организации резидентуры под «крышей» посольства. В первом составе посольства разведчиков не было. Однако венесуэльская контрразведка уже тогда старалась вычислить, кто из русских «шпионит», используя дипломатическое прикрытие. Своей активностью выделялся Лев Крылов, но он уехал в Москву. Хомицкий, временный поверенный в делах, ограничивался посещением протокольных мероприятий и настораживающих «импровизаций» не допускал.

Новые сотрудники посольства осваивали работу по прикрытию, «практиковали» испанский язык, изучали обстановку в стране. Опыт работы за рубежом имел только резидент «Остап», – Виктор Глотов[96]. Его команда состояла из двух молодых оперработников и шифровальщика. По тем временам почти все испытывали материальные затруднения и, собираясь в командировку в Венесуэлу, влезали в долги, обещая вернуть деньги в первый отпуск. Шифровальщик Б. воспользовался другой возможностью, не постеснялся обратиться к начальству:

«Заместителю председателя КИ т. Савченко Р.С.

В связи с предстоящим выездом в долгосрочную загранкомандировку по линии 1 Управления прошу Вашего распоряжения о выдаче мне и моей жене экипировки из фондов Комитета Информации, т. к. приобрести её за личные средства возможности не имею. Конкретно из вещей нам необходимо следующее: пальто мужское, костюм, ботинки, 3 сорочки; пальто женское, костюм, ботинки».

Всё необходимое шифровальщику, конечно, было выдано.

После убийства Чальбо ситуация в Венесуэле оптимизма не внушала: были отменены конституционные гарантии, введена цензура, запрещены собрания, митинги и демонстрации. Ещё в мае 1950 года после крупной забастовки рабочих-нефтяников была запрещена компартия. Проверка кандидатов на вербовку из списка Центра показала резиденту, что продолжение их разработки бесперспективно. Причины варьировались: кто-то оказался «мелкобуржуазным оппортунистом», кто-то предпочёл карьеру в банке, забыв об убеждениях, кто-то стал на путь предательства.

Глотов возлагал надежды на Эрнана Тортосу[97], испытанного коминтерновского кадра, работавшего в тридцатые годы в Москве. Постановление о привлечении его к разведработе утвердил сам Судоплатов в мае 1940 года. Однако связь с Тортосой (псевдоним «Ромеро») так и не была установлена. Возобновление контакта предусматривалось через его отца, администратора фабрики шоколада «Ла Индия» в Каракасе, но тот ничего определённого о местонахождении сына не сообщил.

В феврале 1951 года в Каракас вернулся Крылов, чтобы заменить Хомицкого в качестве временного поверенного. На вопрос Глотова о Тортосе Крылов замахал руками:

«Не думайте с ним встречаться, это провокатор. За раскольническую деятельность был исключён из партии. Об этом я узнал ещё в первый приезд в Каракас. Старый член партии Фортуль рассказал, что однажды после того, как у него на квартире ночевал Тортоса, из его стола пропали важные документы компартии. Тортоса, кстати, многим рассказывал, что, будучи в Москве, поддерживал связь с НКВД. И никуда он особенно не пропадал, работает в страховой компании «Ла Превисора».