На «заднем дворе» США. Сталинские разведчики в Латинской Америке

Граур поручил проверить «инициативника» по учётам МГБ и ГРУ. «Грант» на всякий случай просмотрел материалы на немецкую агентуру, которые были получены Тарасовым в период его пребывания в Мексике.

Материалы пригодились. С марта 1939 года посольство и военная разведка США в Мексике приступили к сбору информации о лицах, подозреваемых в шпионаже на Третий рейх. Следили за каждым шагом пресс-атташе Артура Дитриха, экс-главы гестапо в Испании. Он по совместительству был представителем Испаноамериканского института, который занимался нацистской пропагандой в Латинской Америке. В числе его сотрудников, судя по спискам, добытым Тарасовым, значился Луис Вент-Саласар. Но действительно ли он «честно» служил нацистам? Неужели сотрудники ФБР в Мексике упустили такого перспективного кадра для вербовки?

Послужной список этого мексиканца, склонного к авантюрным комбинациям, не внушал доверия. К тому же он отказался информировать по мексиканским вопросам, хотя моральная сторона шпионажа его беспокоила меньше всего. Вся хитро сконструированная легенда Вент-Саласара явно была направлена на то, чтобы советское посольство воспользовалось его «возможностями» по американцам. Впрочем, мексиканец быстро почувствовал перемену отношения к себе, хотя Каспаров при встречах крепко жал ему руку. Может быть, слишком крепко…

Мексиканские друзья Уманского не могли примириться с тем, что его больше нет. Они отвергали все обвинения в адрес Уманского. Нарсисо Бассольс, который готовился к вручению верительных грамот в Москве, поделился переживаниями с журналистом ТАСС Хосе Луисом Саладо. «Не могу поверить, что это случилось именно с Уманским, – сказал Бассольс в интервью, – он столько сделал и мог ещё сделать для развития связей Советского Союза с Мексикой и Латинской Америкой! Это наша общая трагедия!»

Интервью было опубликовано в информационном бюллетене посольства СССР в Мексике в феврале 1945 года. Бассольс заявил, что рад оказаться в Москве «в момент триумфальных побед советского оружия». И тут же признался, что радость пребывания в СССР омрачена гибелью «моего друга Уманского», которого Бассольс уважал за прочность убеждений, как энергичного и пассионарного человека: «С первого дня его пребывания в Мексике и до момента моего отъезда из Мехико, когда Уманский пришёл на станцию проводить меня, наша дружба только крепла. Известие о его гибели стало для меня ужасным ударом, и я знаю, что и для всего мексиканского народа. Константин Уманский был великим дипломатом, сближавшим наши страны. Я был бы счастлив, если бы мне удалось осуществить в Москве такую же работу, которую он с его выдающимся талантом выполнил в Мексике».

Эти намерения Бассольса так и остались намерениями. В июне 1945 года он приехал в Мехико по служебным делам и ощутил, что консервативная пресса создаёт «сенсационалистко-жульническую» атмосферу вокруг его личности и высказываний. В интервью газете «Эль Популар» Бассольс заявил, что с удовольствием, без ненависти и предвзятости, рассказал бы «крупным газетам» о впечатлениях об СССР, «великой стране, которая сделала возможным поражение Гитлера и спасение Европы и всего мира». Но такой возможности ему не предоставили. Бассольс выразил сожаление по поводу тех «неблагородных» искажений правды в прессе, которые дезориентируют мексиканский народ и мешают ему объективно воспринимать события и «понимать общество, в котором мы живём».

Бассольс предвидел, в каком направлении будут развиваться события в послевоенном мире, в Латинской Америке, в Мексике, и «жертвовать принципами» не собирался. В том же самом интервью он чётко сформулировал отношение к стране, в которую был направлен послом:

«Как известно, я не являюсь свежеиспечённым другом СССР. Мои симпатии не датируются даже 22 июня 1941 года, то есть, началом агрессии нацистов против советской страны. Я её старый друг, вот уже двадцать лет, всю мою взрослую жизнь. И вот, первые мои месяцы в Москве, чтобы обобщить в двух словах мою позицию, не только не изменили, не разрушили и не заставили поблекнуть мои прежние симпатии и восторги, а наоборот, послужили укреплению и упрочению моих убеждений. Человечество не имеет другого пути как социализм, и именно поэтому Советский Союз является моральным авангардом мира. Я сохраняю уважение к нему, как никогда прежде».