На задворках Солнечной системы

– Ну, хорошо, – усмехнулся Басов. – Тогда слушай. Откровенно говоря, я вообще никого не подозревал. Я даже не думал, что здесь имеется какой-то шпион. Хотя, что охотятся за нами, было понятно сразу. Просто уж больно много вокруг навертели. А вот когда Романов нам про врага на борту ляпнул, тут-то многое встало на свои места. Оставалось тебя вычислить, а это было уже делом техники и хорошей памяти.

Помнишь, как мы в «Барсуке» перед отлетом отрывались? Вот тогда ты допустил первый прокол. Даже не прокол, в иной ситуации я бы на это и внимания не обратил. А вот сейчас вспомнил. Ты улицу переходил. Как посмотрел? Вначале направо, потом налево. Не находишь это странным?

– Как хочу – так и смотрю, – с каменным выражением лица ответил Иванов. – Тем более, спьяну. Мы тогда, если помнишь, на грудь приняли неплохо.

– Угу, кто бы спорил. Дальше. Мы с тобой регулярно фехтуем. Ты говорил, что стиль у тебя необычный оттого, что ставили его тебе в театральном кружке. А некто Илья Борисович Серегин, помнится, сказал, что стиль у тебя вполне спортивный, просто необычный. Необычный – это, может, отличающийся от того, который обычно можно встретить в России, а?

Серегин медленно кивнул, глаза его стали задумчивыми. Иванов же лишь усмехнулся:

– Россия – она большая. В ней много разного и интересного. В том числе и фехтовальных стилей.

– Это точно. Дальше. Помнишь бой на Европе? Помнишь, помнишь. Так вот, ты действовал вполне профессионально. Но при этом, я точно знаю, ты не служил, сразу подавшись в большую науку, и уж тем более не воевал. Конечно, может, ты такой хладнокровный…

– Может быть, – холоду в голосе Иванова мог бы позавидовать айсберг.

– Так я и не спорю, – Басов усмехнулся уголками губ. – А не так давно, когда мы договаривались идти сюда, вопросы задавать, кто первым обмолвился?

– Ты.

– Не-ет. Я как раз предложил пойти и спросить, а сама идея о том, насколько интересно было бы узнать, принадлежит тебе. Извиняй, Петр Геннадиевич, каждый штрих по отдельности – не заслуживающая внимания мелочь. Все вместе – повод для вопросов. Впрочем, можешь не отвечать, все равно на базе отмолчаться не получится.

– Бред, – фыркнул Иванов, вставая. Басов последовал его примеру.

– Даже и не думай. Я все равно выстрелю быстрее.

– Ты уверен? – неожиданно миролюбиво спросил главный ученый экспедиции. – А вдруг ошибаешься?

– Мужчины, да вы что… – сунулась было Кривоносова.

– Цыц! – хором рявкнули на нее оба. Астрофизик от неожиданности заткнулась, а мужская часть профессуры продолжала сверлить друг друга глазами.

– Где служил? – губы Иванова сжались в тонкую нитку, но глаза при этом вполне соперничали с ними в узости.

– Тебя там не было, – усмехнулся Басов.

– И все же? Удовлетвори уж мое любопытство, раз «потом» у нас может и не быть.

– Отдельная Уссурийская десантно-штурмовая бригада. Ты? Ми 6?

Иванов не удостоил его ответом, и профессор вдруг понял, что тот даже не пытается приблизить руку к кобуре. Заговаривает зубы? А смысл?

Где прятал Иванов оружие, Басов понял уже потом. Даже не понял – предположил. Наверное, в рукаве комбинезона, не зря он расстегнут. Хорошо еще, оказалось оно компактным, однозарядным, и профессор, уловив знакомое движение, рывком ушел с линии огня.

Хлопок выстрела прозвучал совсем тихо. Во всяком случае, Петрова, заполучив в левое плечо предназначенную Басову пулю, взвыла куда громче. Наверняка какой-нибудь спецпатрон, автоматически подумал профессор, а тело уже работало само, и его собственный пистолет перекочевал из кобуры в руку быстрее, чем это мог отметить человеческий взгляд. Увы, на этом успехи и закончились.

Басов всегда считал, что он быстр, и не без основания, но Иванов превосходил его по всем статьям. Пистолет выстрелил как раз в тот момент, когда вылетал из профессорской руки куда-то в угол. Взвизгнула, рикошетируя от титановой переборки, пуля и зарылась в пластик пола, а сам Басов, получив два сильнейших удара, в печень и в челюсть, перелетел через стол. Загремела, разлетаясь в стороны, попутно сметенная им посуда, и профессор грохнулся аккурат на пытающегося встать Серегина. Получившаяся куча мала шансов сделать хоть что-то путное уже не имела, и, скорее всего, Иванов бы их успел перестрелять, но тут вмешалась Кривоносова.

Гитара, стоявшая в углу, подвернулась ей под руку очень кстати. Размашистый точный удар – и несчастный инструмент наделся на голову шпиона по самые плечи. С печальным звоном лопнули струны, хлестнув во все стороны, словно металлические прутья, и оставив на щеках Иванова глубокие царапины. Секундное замешательство – ровно настолько, чтобы изящная женская ножка впечаталась ошарашенному шпиону в грудь, отшвырнув его назад. Громыхнул по полу выпавший из руки пистолет, а самого Иванова ударило о стену, да так, что он едва смог от нее отлепиться.